Array Коллектив авторов: Важнее, чем политика – 2

Мне кажется, что никто не знает, по какой причине Господь Бог не покрывает все черным цветом, не махнул на нас окончательно рукой. Люди так безумно плохо себя ведут, грешат, подличают, доносят друг на друга, льют кровь, нарушают заповеди, воруют. Я думаю: почему Господь Бог все-таки терпит? Мне кажется, что совсем не потому, что какие-то политики что-то удерживают, какие-то крупные люди решают судьбы мира. Совсем, мне кажется, не они решают. Просто есть какие-то чудаки, которые бескорыстно работают, творчески, самоотверженно, увлеченно, влюблено, божественно работают в разных областях. Они совершенно неизвестны, нет у них громких имен, нет у них огромных зарплат, а работают они потому, что ими движет какое-то творчество, безумная идея, в которую они влюблены. И мы репетируем какой-то спектаклик. И вот я думаю, что у Бога уже совсем рука заносится, чтобы махнуть на все окончательно и прекратить все. Он заносит руку, а потом смотрит, мы премьеру готовим, и он думает: нет, подожду еще, пусть выпустят. Вот ей-богу, мне кажется, в этом все дело. Во всяком случае имеет полный смысл в это верить. Есть такое у какого-то поэта, фамилия его, по-моему, Смоляков. Я раньше думал, что это Кедрин сказал, но у него я не нашел этой строчки. Есть у замечательного одного поэта, у Смолякова строчка замечательная:

То есть вся земля, огромная, держится на нитке какого-то чудака-жаворонка. И по этой причине он ее держит. И я иногда думаю, что я этот жаворонок, вы меня простите, пожалуйста. Во мне вообще нет такого импульса как хвастовство. Так мне выгодно и правильно думать. Я много раз в жизни думал: Господи, только бы не было войны, потому что я хочу успеть выпустить вот эту роль. Ей-богу, в этом нет никакой заносчивости, никакого несоразмерного выпячивания себя. Есть, наверное, люди, которые думают, что у них с Господом Богом какая-то вертушка, они по прямой туда звонят. Может быть, и есть эта вертушка, но она совсем не в том кабинете, о котором мы думаем. Эта вертушка может быть в дупле какого-нибудь старого дерева, и звонит по ней какой-нибудь старый лесник, и на него Бог и смотрит.

Вот что я думаю по этому поводу: есть вещи прекрасные, независящие от политики, от того, что я называю политикой, хотя может быть, я неправильно понимаю это слово. Я его понимаю в житейском и, может быть, в наиболее традиционном смысле. Я считаю, что каждое время – трудное, политизированное, подлое, циничное. В наше время была какая-то умная статья, которая называлась «Обыкновенный цинизм». Сейчас очень распространен ироничный, ухмыляющийся взгляд на действительность с таким сарказмом, с таким ядом, желчью и ощущением того, что все можно объяснить нормальными, циничными, причинами. Я этого не люблю, потому что мне кажется, что философия цинизма – это философия людей слабых, это философия малодушных людей. От нее, я думаю, ничего не останется, она уйдет, канет в лету.

Каждое время – самое трудное, циничное и подлое. В нашей стране, как в любой, всегда, было место и подлости, и цинизма, и всего мерзкого. Но при этом любое время изобилует поводами для счастья. Быть счастливым – это тоже особое умение. Есть замечательное выражение, что счастье – это не станция назначения, а способ путешествовать. Мне кажется, это замечательно верное наблюдение.

Есть огромное количество поводов для счастья, для очарования, для радости. Хотя, конечно, люди, занимающиеся искусством, – это люди тонкокожие. Они чужую боль воспринимают особо остро, порой как свою собственную, а поэтому, и совсем благополучным быть не совсем возможно. Но счастье может быть не длительным, оно может быть очень острым, но кратковременным. Мне кажется, каждый день его можно испытывать и очаровываться. И если этого нет, нет чего-то очень важного в жизни. Жизнь все-таки прекрасна, в какой бы политической обстановке она не проходила. Вот, собственно, и все.

Я очень люблю поэта Давида Самойлова, он поэт пушкинского, мне кажется, направления в нашей отечественной словесности. И у него есть прекрасное стихотворение, которое перекликается с тем, что я вам прочел у Александра Сергеевича. Стихотворение Давида Самойлова называется «Пестель, поэт и Анна», и оно про тоже. Просто буквально про то, о чем мы с вами разговариваем сейчас, то есть про то, о чем я говорю, или мне так кажется. Звучит оно так: