Юрий Воробьевский - Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной

«Лучшие» из них — не киношные, а настоящие — получили на свои бес-чувственные сердца перевернутые пентаграммы, ордена Красного Знамени.

Был распилен череп бес-смертного вождя, и его усохшее содержимое стало основой будущего Пантеона «гениальных мозгов».

Бес-партийный профессор Юдин отсосал через трубочку порцию трупной крови, чтобы перелить бес-сознательному больному.

Незаметно для себя, ежечасно призывая беса, ученые работали «как одержимые». Они даже попытались скрестить человека с обезьяной. Не получилось. Зато души миллионов людей успешно «скрещивались» с некими невидимыми сущностями.

Жизнь шла без Бога и «жить становилось все лучше». Агитаторы трудились вовсю… «Агитатор» — от латинского «погонщик». Бес-смысленное стадо двигалось все ближе к пропасти…

Бывший врач Булгаков с симпатией описал некоторых современных ему бес-подобных ученых: Персикова, Преображенского. Знал он и о реальных опытах по омоложению человеческого организма. Ими и стареющий Горький интересовался. Казалось, еще чуть-чуть и будет найден эликсир бессмертия. Казалось, невозможное может стать возможным. Таков был пафос времени, сказавшийся и в произведениях Михаила Афанасьевича. Еще бы: после того как кучка никому не известных заговорщиков с какой-то незримой помощью взяла власть в гигантской и могучей империи, стало ясно: немыслимое может произойти в любой сфере человеческой деятельности. Это стало фоном для невероятных прежде гипотез, теорий и открытий в науке.

Надо отдать должное: Булгаков оказался провидцем некоторых из них. Причем, открытий, имеющих небезобидный смысл. Во всяком случае, «собачье сердце» воспринимается теперь не просто как актуальная для Михаила Афанасьевича социальная сатира, но и как поистине апокалиптическое предчувствие…

В конце сороковых, уже после смерти писателя, в Советском Союзе начались бес-примерные эксперименты. В их реальность трудно поверить. Однако вот документальные кинокадры. Собака, не придуманный Шарик, а самое настоящее животное, — с двумя головами! — ковыляет по двору, наконец, подбегает к миске и начинает жрать в две глотки. Рядом, среди людей в белых халатах, — руководитель опытов по трансплантации Владимир Петрович Демихов. Идет 1947 год.

Но наука еще не умела бороться с отторжением чужеродных тканей. Опыты оказались бес-перспективными. Перспективу бес откроет позже.

Бог создал человека без запчастей, но тот решил и здесь усовершенствовать божественное творение. Наконец техника трансплантации была отработана. Проблема отторжений практически решена. И тут начался один весьма темный процесс… Однако нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Механизмы получения доноров стали предметом сенсационных публикаций. Они таковы. Бес-пощадное похищение людей; бес-совестная покупка младенцев у бедняков; бес-контрольное использование жертв автокатастроф, военнопленных, пациентов домов для душевнобольных.

Постепенно эти процессы в странах третьего мира попали-таки под контроль. Но к тому времени сложилась еще одна — колоссальная — «зона нестабильности».

Пост-перестройка возбужденно зашелестела статьями о правах человека и долларовыми купюрами. Что тут началось! О готовности поставлять органы за рубеж официально заявили десятки организаций, зачастую к медицине отношения не имеющие. Нашлись деграданты, готовые «загнать» на запчасти собственных детей. Достоянием прессы стал случай, когда мальчика Андрейку продавала родная бабушка.

В угоду прибыльному бизнесу была подстроена юридическая база. Закон о трансплантации не требует согласия родственников умершего на изъятие у него органов и тканей. А является ли пациент умершим или даже умирающим? И не может ли быть так: человек ждет помощи медиков, а те уже определяют его как «труп с бьющимся сердцем» (феномен смерти мозга)? Почти всякая идея рождается сейчас во оправдание греха. Юридическая база — это что! Для трансплантации придумали даже квази-богословие. Стали говорить: использование мертвых тел сродни, дескать, подвигу Христа (!): смертью смерть поправ.

Шло время, и, несмотря на многочисленные ухищрения трансплантологов, дефицит «запчастей» для человека продолжал нарастать. Новая надежда на его устранение возникла неожиданно. Как возникла? Почти как у Гоголя: «И тут в окне появилось ужасное свиное рыло»…

Помните кадр из знаменитого фильма «О, счастливчик!» Попавший в засекреченную клинику, главный герой сдергивает простыню с лежащего на кровати человека, а у него — о, ужас! — огромное, все в шерсти, свиное тело… Страшно и грубо. Диавол действует потоньше.