Сергей Сиротин: Евангелие от Иисуса: Сарамаго в стане еретиков

Дьявол вводит Иисуса в заблуждение относительно сферы своих познаний, однако дает понять, что знает главное — парадоксальность Бога, который бесконечно далек от всеблагости: “ тебе скажу честно, что не хотел бы оказаться в шкуре того, кто одной рукой направляет руку убийцы с ножом, а другой — подставляет ему глотку жертвы” . Иисус еще не понимает, что это та самая мудрость, к которой он стремится. Он не может понять этого потому, что у него еще нет собственного опыта общения с Богом. Поэтому единственная возможная для него реакция — это обвинить в богохульстве сказавшего такие слова. Но у Сарамаго Дьявол — это единственный источник знания. Дьявольская ложь хитра и коварна, но в отличие от лжи неразумного Бога, человеку, окутанному ей, достаточно собственных сил, чтобы отыскать верный путь. Противостоять Дьяволу легче, чем ветхозаветному Богу, поскольку намерения первого всегда относительно ясны. В итоге Иисус приходит к Дьяволу за знанием, и он его получает.

Его первая встреча с Богом происходит в пустыне, куда он приходит в поисках отбившейся от стада овцы. Явившийся ему в виде облака Бог дает понять, что однажды он заберет его жизнь. Так Иисус впервые непосредственно сталкивается с необъяснимой парадоксальностью Бога. Поведение Бога ложится на общее условие неисповедимости его путей, но оно входит в противоречие с разумным человеческим взглядом на мир, которое все глубже пускает корни в мироощущении Иисуса. Парадоксальность Бога у Сарамаго — это нечто большее, чем просто обман человеческой логики, обреченной бесконечно цепляться за обтекаемые формулировки теодицей. Она состоит в том, что Бог открыто жаждет зла и убирает саму лестницу, которая могла бы вести к нему. Насмешливый, злой и ненасытный Бог Сарамаго смешивает человека с грязью, у него нет той надежды на человеческую верность, с которой ветхозаветный Яхве некогда обрушивал на Иова свои напасти. Богу не нужна верность человека, потому что он способен добыть ее силой. Сарамаго убивает сложность горнего мира, когда наделяет Бога одномерными фантазиями. Ими он отрывает его от человека, а самого человека унижает.

После этой встречи, не получив никаких ответов, Иисус по-прежнему остается правоверным человеком. Однако сознание его пошатывается. Первую уступку гуманистическому видению он делает еще во время Пасхи, когда решает спасти ягненка, которого предназначалось принести в жертву. По сути, это его первая попытка отстоять перед Богом человеческое право на разумность. Но успешная поначалу, она заканчивается ничем: когда ягненок подрастает, Бог все же заставляет Иисуса принести его в жертву. Иисус мучительно вязнет в топком болоте: собственная воля тянет его наверх, к свету разума, но превосходящее могущество Бога препятствует ей. Пастырь не прощает Иисусу убитого ягненка и прогоняет его.

С этого момента Иисус жаждет исцеления от охватившей его болезни. Его первая встреча с Магдалиной — это встреча больного с тем, кто может утешить. Иисус болен во всех смыслах — “ саднили не только ноги — болела и душа” — а душа болела оттого, что от нее отказался сам Дьявол. Иисусу тягостен момент предоставленности самому себе. Он понимает, что так и не достиг знания, к которому стремился, и суровый вердикт Пастыря, что он “ так ничему и не научился” , только подтвердил это. Дьявол изгнал плохого ученика, и Иисус был вынужден уйти. Люди, с которыми он встречается в новом для себя мире, не нуждаются в нем, а он не нуждается в них, поскольку даже обретение первых друзей потребовало повода в виде чуда — сетей, которые одну за другой вытаскивали из воды полными рыбой. Когда он обнаруживает способность невольно творить чудеса, он не видит в этом пользы, а главное, понимает, что его чудеса не способны решить по-настоящему важных проблем. Он не может совершить такого чуда, чтобы избавить от тяжести свою душу. Только встреча с Магдалиной заставляет его увидеть, что настоящее чудо возможно в обычной жизни, чудо познания и исцеления.

Здесь Сарамаго не отходит от основной фабулы книги, и речь по-прежнему идет о знании. Когда Иисус с израненными ногами забредает в дом Марии и просит о помощи, он получает не только мазь для ног — он получает возможность забыть о своей связи с Богом, укрыться от нее в новом виде познания, самодостаточном и недоступном для понятия греха. Раньше Иисуса учил Пастырь, теперь его учит Магдалина, учит любви, и это учение оказывается более успешным и значимым. Смысл его вполне понятен: дионисийское начало, любовь, торжество жизни — все земное измерение человеческого существования способно конкурировать с небесным промыслом. Оно в буквальном смысле исцеляет те раны Иисуса, которые Бог нанес ему в пустыне. Иисус и Мария отвоевали у Бога право на творение своей собственной жизни, они “ чувствовали себя и надежно защищенными, и совершенно свободными в этих четырех стенах, где всего за несколько дней сумели создать мир по собственному образу и подобию” . Причем Мария во многом даже превосходит своего возлюбленного — она достигает христианского идеала несмотря на то, что он еще даже не создан. Даже сам Иисус не помышляет о нем, а в контексте книги он вообще останется чуждым к тому, чтобы из своей жизни и вынужденного смирения делать какое-либо послание другим.