Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.24. Из сборников:«Что мне ненавистно» и «Экспериментальный роман»

Но самый забавный из упреков, которые Жанен делает Бальзаку, это упрек в том, что тот, дескать, повторяется, перепевает самого себя. Упрек этот приводит нас в веселое расположение духа, когда мы вспоминаем, что сам вышеупомянутый Жанен на протяжении сорока лет перелицовывал одну и ту же статью и помещал ее в подвале «Деба». Сорок лет пустопорожней болтовни, сорок лет бесполезной и цветистой критики! Право же, это грандиозно: и такой человек обвиняет в однообразии творца «Человеческой комедии», создавшего целый мир!

Наконец, Жанен собрался с духом и погрузился в чтение «Утраченных иллюзий»; вот в каких изысканных выражениях он сообщает об этом: «Повторим еще раз — это необходимо; итак, закроем глаза, задержим дыхание, натянем на ноги непромокаемые сапоги, как делают, прочищая сточные трубы, и, коль скоро вам это по нраву, двинемся как ни в чем не бывало по грязи». Мне начинает казаться, что я читаю высказывания одного из нынешних критиков, рассуждающего о сточных канавах натурализма.

Попутно Жанен встречает имя Вальтера Скотта, — и вот он уже закусил удила, накатал две страницы в том расплывчатом стиле, когда слова текут из-под пера, как теплая водица. Бальзак испытывал перед Вальтером Скоттом восхищение, которое нам ныне трудно понять, но, на беду, он позволил себе заметить, что все героини английского романиста походят одна на другую; и наш критик с негодованием восклицает: «Какое кощунство! Как можно не признавать достоинства шедевров, которые знает наизусть вся Европа? Ведь именно потому, что сэр Вальтер Скотт в своих исторических повествованиях отводит женщине второй план, именно потому, что он наделяет своих героинь самыми высокими добродетелями, показывая, что и в страсти они покойны, а в любви добропорядочны, что они всегда и всюду сохраняют благопристойность и сдержанность, как приличествует добропорядочным девицам, которым предстоит сделаться почтенными матерями семейств, — именно поэтому его романы снискали всеобщее признание…» Вот глубокая критика. Положительно, королю критиков недоставало широты ума, чтобы понять Бальзака.

Он так плохо понимал великого романиста, что сравнивал с ним и даже предпочитал ему Поля де Кока. Впрочем, то была излюбленная забава той поры, которая приводила Бальзака в ярость. Жанен не без коварства подтрунивает: «Итак, различными путями (один — благодаря грубоватой веселости и крайней бесцеремонности, другой — благодаря утонченной чувствительности и изысканнейшей учтивости) г-н Поль де Кок и г-н де Бальзак достигли совершенно одинаковой популярности, снискали одинаковую благосклонность публики и приобрели одинаковое число читателей; если же вы хотите узнать, который из двух берет верх над соперником, спросите об этом в главных столичных городах Европы. Лондон отдаст предпочтение Полю де Коку; Санкт-Петербург, где искуснее всего подражают Парижу, изберет г-на де Бальзака; а сам Париж выскажется за обоих, Париж всегда высказывается за тех, кто его забавляет, ему вечно будет недоставать забавников». Ныне Париж, и Европа, и весь мир знают только одного Бальзака, ибо Поль де Кок да и сам Жюль Жанен умерли для потомства.

Король критиков упорно не желает признавать Бальзака владыкой в царстве романа. И тут он дает волю своему темпераменту. Я приведу целую страницу, она того стоит: «Я отвечу вам, что г-н де Бальзак — отнюдь не король современных романистов; королем современных романистов надо признать женщину, она принадлежит к числу тех великих и мятущихся умов, которые ищут собственный путь; даже тогда, когда она сочиняет свои самые великолепные романы, она походит в моих глазах на Аполлона, стерегущего стада Адмета. Затем следуют — то рядом, то позади, а то и впереди г-на де Бальзака — несколько романистов, которые, как и он, с великим презрением взирают на наше нынешнее общество; все это — писатели большой отваги и поразительной плодовитости. В каком произведении г-на де Бальзака больше движения и всевозможных событий, чем в „Воспоминаниях дьявола“? Какую повесть г-на де Бальзака можно поставить выше „Сорокалетней женщины“ г-на де Бернара? Разве найдете вы у г-на де Бальзака столь глубокую иронию, как у Эжена Сю? Разве встретите вы у него произведение, где были бы столь свежие описания, где пейзаж был бы изображен с такой трепетной прелестью и чистотою, как в очаровательных арабесках Альфонса Карра? Ну, а в более возвышенном жанре не забудем о романе Альфреда де Виньи, и о „Соборе Парижской богоматери“, и о „Сладострастии“, книге, стоящей особняком, не говоря уже о множестве небольших повестей и рассказов, о которых я умалчиваю, полных исступленного восторга, воображения и любви…» Все это представляется весьма забавным в наши дни. У короля критиков не хватало чутья.