Самуил Маршак - В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.

— Бессмертной памяти!

— То the Immortal Memory!

И всем присутствующим понятно, что речь идет о Бернсе, о чудесном поэте, который оставил миру такое четкое и властное завещание:

Подвиг тех, кто за несколько десятилетий перевел на родной язык целую библиотеку классической и современной литературы, лучшие образцы величавого народного эпоса и тончайшей лирики, по достоинству оценен читателями.

Еще больше должны ценить его мы, литераторы. Те из нас, чьи книги переведены на другие языки, знают, как редко выпадает на долю автора счастье увидеть свои стихи или прозу в переводах, сделанных рукою настоящего художника, а не ремесленника литературного цеха.

Только такие переводы по праву входят в золотой фонд поэзии, а не остаются мертвыми душами в библиографических списках.

Великая русская литература сохранила и усыновила немало вдохновенных переводов различных времен. Вспомним «Илиаду» Гнедича, [300]«Одиссею» Жуковского, [301]«Горные вершины» и «На севере диком» Лермонтова, [302]Коринфскую невесту и «Бога и баядеру» Алексея Константиновича Толстого, [303]«Не бил барабан перед смутным полком» И. Козлова, [304]«Во Францию два гренадера» М. Михайлова, [305]«Песнь о Гайавате» Ивана Бунина… [306]

Разве не стали русскими стихами полные лиризма и юмора песни Беранже Курочкина: [307]

или знаменитые стихи ирландца Томаса Мура в переводе И. Козлова:

Правда, речь здесь идет о поэтах, занимавшихся не только переводами. Но ведь именно в переводах проявилось особенно сильно и ярко дарование В. Курочкина и М. Михайлова.

Впрочем, история литературы знает и поэтов, прославившихся исключительно переводами. Таковы, например, переводчики Омара Хайяма англичанин Эдуард Фицджеральд [309]и русский Иван Тхоржевский, [310]или известный ученый Л. В. Блуменау, [311]который посвятил много лет жизни русскому переводу «Греческих эпиграмм». (Эта книга превосходных, поражающих своей остротой и лаконичностью переводов была издана в 1935 году благодаря стараниям я заботам Алексея Максимовича Горького и с тех пор, к сожалению, не переиздавалась. [312])

Организуя в первые годы революции беспримерное по размаху издательство «Всемирная литература», Горький всячески заботился о том, чтобы переводы стали важной и неотъемлемой областью нашей большой литературы.

Можно с полным правом сказать, что поэты и прозаики, занимающиеся у нас переводом художественной литературы, в значительной степени оправдали надежды и ожидания Горького.

Настоящим искусством, кровно и неразрывно связанным со всей нашей литературой, являются переводы К. Чуковского, М. Лозинского, М. Исаковского, Н. Заболоцкого, М. Рыльского, М. Бажана, П. Антокольского, Л. Мартынова, В. Левика, В. Державина, В. Рождественского, Н. Любимова, М. Зенкевича, Л. Пеньковского, С. Липкина, И. Кашкина, Н. Волжиной, М. Лорие, Евг. Калашниковой, О. Холмской, В. Марковой, А. Адалис, В. Потаповой, В. Звягинцевой, М. Петровых, Аре. Тарковского, Л. Гинзбурга, Е. Благининой, Н. Гребнева, Т. Спендиаровой… Но перечислить все имена выдающихся мастеров художественного перевода, к сожалению или к счастью, невозможно.

И все же нам могут возразить, что далеко не все переводчики прозы и поэзии имеют право называться полноценными писателями, что есть среди них и весьма посредственные мастера и подмастерья переводного искусства, коих и следует, дескать, выделить в особую категорию.

Но ведь не собираемся же мы создавать особые объединения или союзы посредственных поэтов и прозаиков, которых тоже немало среди литераторов.

Каждый трудится в меру своих сил и таланта. Нередко писатель, не суливший нам до сих пор ничего значительного, нежданно-негаданно радует нас превосходными страницами, и, напротив, недавний призер может глубоко разочаровать своих читателей. То же относится и к переводчикам.

Но будем говорить о переводчиках-художниках, богато или скромно одаренных талантом, а не о простых перелагателях чужих мыслей, чувств и наблюдений.

Ведь стоит — сознательно или бессознательно — подменить одно понятие другим, чтобы окончательно и бесповоротно запутать вопрос или придать ему ложное направление.