Сергей Беляков - Сборник критических статей Сергея Белякова

В конце позапрошлого века в крестьянской семье родились пятеро сыновей. Они получили только начальное образование. Знали простой крестьянский труд. Когда началась война, у них не осталось выбора. Война шла повсюду. Воевали все. В живых остался самый младший, самый слабый физически. Он выжил после семнадцати ранений и одиннадцати покушений. Не имея военного образования, он превратился в одного из самых известных “полевых командиров” Гражданской войны. Да, были у него свои “университеты” (каторга и тюрьма). Но главное в другом: этот человек был рожден воевать и побеждать.

Людям войны очень трудно приспособиться к мирной жизни. Многим не удается. Нестор Махно как-то “затерялся” в послевоенной Франции. Аркадий Гайдар все мирные годы продолжал носить шинель, вел кочевую жизнь, воспитывал “краснозвездную гвардию” и писал книги о войне (прошлой и будущей). Останутся в русской литературе “Жди меня”, “Ты помнишь, Алеша…”, “Живые и мертвые” Константина Симонова. А кто вспомнит его “Русский вопрос” или “Четвертый”? Николай Тихонов, отказавшись от военной темы, превратился из подающего большие надежды поэта в успешного, но скучного советского функционера. Впрочем, это уже другая тема.

Придумать героя. Вдохнуть в него жизнь. Как это авторам удаётся? Что-то иррациональное, загадочное. Таинственная, скрытая от глаз простых смертных лаборатория алхимика. Ожидание чуда.

К сожалению, в жизни чудеса случаются редко.

Литература у нас есть, есть и молодые писатели, и признанные мастера, есть писатели «серьёзные», есть авторы масслита. Есть «толстые» журналы, есть книгоиздатели, есть критика, есть литературные премии. У нас нет настоящих литературных героев.

В триаде «стиль — сюжет — герой» не хватает последнего звена. Герой, который стал бы нарицательным, герой, чья слава превзошла бы славу своего создателя, где он?

Печорин, Базаров, Татьяна Ларина, Наташа Ростова, Остап Бендер — всё это в давнем прошлом. Даже солдату Чонкину, последнему (пусть и глубоко чуждому мне) герою, уже более четверти века.

В массовой литературе дела обстоят несколько иначе. Многотомные серии детективов требуют героя, он — необходимая деталь, обязательный ингредиент. Но и здесь негусто.

Конечно, Каменская и Фандорин. Но даже их успех был бы неполон без шумно разрекламированных экранизаций. Теперь Фандорин уже ассоциируется не с героем Акунина, но с Олегом Меньшиковым или Егором Бероевым, а Каменская с Еленой Яковлевой.

Остальные и вовсе забываются, сливаются друг с другом, стоит только перелистать покетбук и отправить его по назначению — в мусорную корзину.

Бескрайние унылые просторы большой литературы как Саргассово море: ни островов, ни течения, ни ветра. Иногда на горизонте померещится мачта с пиратским флагом. Мираж. Писатель опять обманул.

Пару лет назад Александр Кабаков, представляя читателям «Октября» повестушку одного молодого прозаика, автора ни много ни мало ремейка «Молодой гвардии», заметил: «Мне кажется, что форма ремейка была выбрана (может быть, подсознательно) от смущения: вроде бы неловко теперь всерьёз писать о подвигах».

Вот так, неловко, будто речь идёт о вещах постыдных.

Откуда же герою взяться в мире всеобщего скепсиса? Кумиры разоблачены, идеалы осмеяны. На Западе на это ушёл целый век, в нашей стране хватило 15 лет.

Всё смело, как водой смыло.

За полтора десятка лет учебники по истории переписывали с завидной регулярностью. Одними «переписчиками» двигала совесть, стремление донести до читателя результат научного поиска; другими — элементарный расчёт. В любом случае массовый читатель/зритель был дезориентирован. Одни и те же мифы были развеяны и осмеяны, потом вновь восстановлены, подновлены. Где правда?

Веру в идеалы убили не из злого умысла, а, видимо, так, ненароком. Всё равно как человека перевернули бы с ног на голову, потом снова поставили на ноги и опять на голову — и так несколько раз.

В таком перевёрнутом мире серьёзное и шутовское поменялись местами. Подвиг, славу, героизм, самоотверженность перестали воспринимать всерьёз. Всерьёз стали воспринимать именно шутовство.