Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

„Предчувствия, гадания, помыслы и заботы современного человека“ являются в рукописи более полной редакцией дневника Ржанищева, чем в печатном тексте, при чем в рукописном тексте гораздо более, чем в печатном, подробностей всё о том же так хорошо известном нам деле фабрикантов братьев Хлудовых. Впрочем, и в печатном тексте дневника от 11 ноябре 1858 года сохранилась фраза: „приезжал англичанин с фабрики; спрашивал, не соглашусь ли отпустить в работу девок, и цену за сие давал изрядную“… Явно целя в известную нам статью „Проезжего“, Салтыков тут же прибавлял от имени автора дневника, „что это совсем не сделка, а просто доброе дело“. Так как „Еще скрежет зубовный“ не мог появиться в печати, то Салтыков, как видим, постоянно пользовался случаем в дальнейших очерках возвращаться к этому столь задевшему его делу времен его рязанского вицегубернаторства.

Но все это — мелкие частности; основным содержанием очерка по-прежнему является сатирическое описание провинциального общества в эпоху „глуповского возрождения“, о котором „нужно же было какомуто, прости господи, кобелю борзому заговорить!“. Само сочетание этих двух слов заключало в себе, по мысли сатирика, приговор над вложенным в них понятием. („Возрождение глуповское!.. воля ваша, тут есть что-то непроходимое, что-то до такой степени несовместимое, что мысль самая дерзкая невольно цепенеет перед дремучим величием этой задачи. Да помилуйте! Да осмотритесь же кругом себя!“ Этот здравый взгляд не мешал, однако, Салтыкову относиться с верой в грядущие общественные силы; сатирический очерк свой он заканчивает заявлением, что „глуповское миросозерцание, глуповская закваска жизни находятся в агонии — это несомненно. Но агония всегда сопровождается предсмертными корчами, в которых заключена страшная конвульсивная сила“. Представителями этой силы он считал новоглуповцев, которые пришли на смену „древлеглуповскому миросозерцанию“ и которые уже не смогут удержаться на старой почве. Символ старого Глупова, пресловутая Матрена Ивановна, думает и надеется, „что глуповцам не будет конца, что за новоглуповцами последуют новейшие глуповцы, а за новейшими — самоновейшие, и так далее, до скончания веков“. Но сатирик убежден, что „этого не будет“, и что новоглуповец — „последний из глуповцев“. Мы увидим, что Салтыкову очень скоро пришлось отказаться от этих розовых надежд и что все последующее тридцатилетие его литературной деятельности прошло в неустанной борьбе с вечно возрождающимися глуповцами, которая продолжается и до сего дня. Матрена Ивановна оказалась права.

В заключение этого разбора очерка „Наши глуповские дела“ следует упомянуть, что сохранившийся автограф его дает очень интересную редакцию текста с рядом еще неизвестных вариантов, а главное позволяет установить хронологию сцены „Погоня за счастьем“, о которой приходилось говорить в предыдущей главе. Дело в том, что автограф „Наших глуповских дел“ представляет собою сводную редакцию этого очерка с пьесой „Погоня за счастьем“; это обстоятельство является решающим для определения хронологии пьески, которая должна быть отнесена к лету или осени 1861 г., когда был написан очерк „Наши глуповские дела“ [154] Автограф в Бумагах Пушкинского дома, из архива М. Стасюлевича .

Очерком „К читателю“ открываются произведения глуповского цикла, напечатанные Салтыковым в 1862 году. Очерк этот появился в февральской книжке „Современника“ за 1862 год, хотя, повидимому, был написан не позднее ноября или начала декабря предыдущего года. Но крайней мере в письме к Некрасову от 25 декабря 1861 года Салтыков сообщал, что посылает в редакцию корректуру очерка „с сделанными изменениями“, и прибавлял к этому: „надеюсь, что цензор пропустит; если же и за тем не пропустит, то лучше совсем не печатать, потому что выйдет бессмыслица“ [155] «Письма», т. II . Неделею позднее Салтыков писал в контору журнала: „покорнейше прошу контору уведомить меня, будет ли помещена в январской книжке „Современника“ статья моя „К читателю“ в том виде, как она мною исправлена“ [156] «Письма», т. I, № 20 . Все это показывает, что статья подверглась искажениям в цензуре и вторично исправлялась Салтыковым; коекакие указания на это могут дать фрагменты автографической рукописи, сохранившиеся у Салтыкова [157] Фрагменты рукописи «К читателю» (на 16 листах) в Бумагах Пушкинского дома, из архива М. Стасюлевича . Хронологические указания эти являются существенными в виду того, что опровергают мнение, существовавшее до сих пор, будто бы Салтыков в этом своем очерке имел в виду дворянские выступления конца января 1862 года. Как видим, к этому времени статья Салтыкова в исправленном виде находилась уже в редакции [158] Мнение о том, что в очерке «К читателю» Салтыков мог иметь в виду выступление московского дворянства в январе 1862 года, высказано В. И. Семевским в его книге «Крепостное право и крестьянская реформа в произведениях М. Е. Салтыкова» (П. 1917 г.), стр. 41 .