Татьяна Москвина: Страус – птица русская (сборник)

(Читает «Незнакомку» Блока.

Пауза.

Здесь товарищ артист, играющий Фаэтона, обязан заслужить овацию.)

Нина(встает на колени) . Дорогой мой. Любимый мой. Я прошу тебя…

Евгений. Ой, встань, пожалуйста! Я сам сейчас заплачу! Не мучай ты меня, женщина. Иди себе с миром. Я вас всех люблю, честное слово. Обожаю. Души не чаю. Но не могу же я на всех жениться-то, ей-богу, не могу. Оставь меня. Я хочу побыть один наконец.

Нина. Я ухожу. Прощай. Я все равно буду любить тебя.

Евгений. Люби меня сколько влезет, только не убивай. И вены себе резать не надо, я этого не стою, Нин, честное слово, ты уж мне поверь! Прощай! Если будут проблемы со здоровьем, я обязательно позвоню!

Нина уходит.

Евгений(один) . Опять опоздаю. Опять эта зараза скажет: что, звездная болезнь разыгралась, Евгений Ильич? Конечно, две бутылки по пять звездочек – и готова звездная болезнь. (Пауза, музыка.) Смешная какая женщина. Хорошая. Ушла тихо. «Прощай. Я все равно буду любить тебя». Эх, мне бы так влюбиться, как меня любят! Да видно не судьба. (Пауза.) Кого-то она мне напоминает. Актрису, что ли, какую-то. (Пауза.) А может, мы и впрямь трахнулись? Чем черт не шутит, когда Бог спит. (Пауза.) Может, позвонить ей? Врач все-таки. Полезное знакомство. Да нет, зачем. Чушь какая-то лезет в голову. Всё, я готов. (Смеется.) Как говорил Эдмунд Кин, он же гений и беспутство, «ну что, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира?» (Смеется.)

Конец 1 действия.

Квартира, где живут Алексей (Ариэль) и Ирина (Сафира). Ночь.

Ирина(одна, пьет) . Где он может шляться? Где? Опять туда пошел или… не знаю. Может, новую пассию завел. Дети спят, а отец шляется. Чего он ищет-то? Чем дома ему плохо? Вот придет – всю рожу расцарапаю. Нет, нельзя. Он же ею деньги зарабатывает, телезвезда проклятая. Господи, как я его ненавижу, когда он вот так приходит домой с блядок, улыбается и говорит: «Птичка моя!»

Входит Алексей.

Алексей. Птичка моя!

Ирина молчит.

Алексей

Ирина. Знаю я твои способности говорить белыми стихами. Ты меня этим и улестил, мне на горе.

Алексей. Я тебя улестил? Да ты меня взяла с бою, как трофей, по всем правилам военной науки!

Ирина. Да уж точно. Я думаю, самая блестящая женская кампания XX века – это моя кампания по соблазнению тебя. Боже, сколько на это ушло таланта, сил, терпения, ума! А хитрости сколько! Один Бог знает. Ладно, давай ужинать. Я не ела, тебя ждала.

Алексей. А интересно, что было самым сложным в соблазнении меня?

Ирина. Ты любишь сам выбирать. Ты терпеть не можешь женской сексуальной агрессии. Но при этом ты любишь, когда тебя соблазняют. Так, знаешь, легко и ненавязчиво. Вот и танцуй на острие бритвы!

Алексей. Ну, ты и станцевала. Правда, с Нинкой получилось нехорошо. Меня до сих пор совесть мучает. Как она нас застукала, а я от растерянности и ужаса не знал, что делать. Стоял голый и улыбался, как дурак. Кошмар!

Ирина. Все от Бога, я считаю. Если бы любила, так простила бы. Подумаешь, какая важность! Так нет, мы гордые!

Алексей. Молодая была, теперь, может быть, и простила бы.

Ирина. Теперь это моя задача – тебя прощать.

Алексей. А что прощать? Я верен своей женушке.

Ирина. Ты? Верен? Да у тебя все карманы забиты презервативами.

Алексей. Да это так, на всякий случай.

Ирина. На какой-такой случай, старая ты блядь?

Алексей. Ира, ну куда я от тебя денусь? У нас двое детей. Я вас люблю всей душой. Я смотри, вот деньги стал понемножку зарабатывать. Для кого, для себя, что ли? Мне ничего не нужно, правда. Ты сама знаешь, ем я мало, одеваюсь во что режиссер скажет, а мне без разницы. Мне бы и на деньги было плевать, если бы можно было без них обойтись. А вот нельзя. Странно вообще. Настригли каких-то бумажек, передают их туда-сюда. А вот работу я люблю. Страшная и прекрасная штука это телевидение. Нинка мне сразу сказала: Лёша, это твое.

Ирина. Подумаешь, сказала! А я с тобой жила все эти годы, профессию потеряла, голос пропал, растила тебя как маленького. Это ведь посудомойки мечтают о прекрасных принцах. Царица любит сама!