Грегуар Шамаю - Теория дрона

Ключ к этому преобразованию был, по сути своей экономическим, потому что стало ясно, что, «как только капитализация возрастает, делая призыв и потери менее вероятными, вооружение и война имеют тенденцию становиться скорее фискальной, чем социальной мобилизацией» 466. Но эта динамика капитализации, разумеется, не была полностью независимой от того или иного политического выбора, которые, в свою очередь, принимались во многом в пересекающихся интересах военно-промышленного комплекса. Николас Шёринг и Александр Лембке продемонстрировали, как этико-политический дискурс «нулевых потерь» был весьма эффективно подхвачен и ретранслирован военной индустрией 467. Благодаря нашему новому боевому дрону, заявляла реклама Х-45А от корпорации «Боинг» в 2002 году, «больше нет необходимости подвергать экипажи опасности ради выполнения наиболее опасных миссий» 468. Два повода для беспокойства (для промышленников – продать побольше нового оружия, для политиков – сохранять свой электоральный капитал) сливались в единое целое и влияли друг на друга.

Структурный эффект этих изменений в методах ведения войны, объясняет Сильвер, состоит в том, чтобы свести материальную зависимость государственного аппарата к военному решению и социальной зависимости от тех групп, которые составляют ее рабочую силу: «Отношения работников и граждан с государством – побочный и непредвиденный эффект враждебности империй, возникший в XX веке в эпоху холодной войны, – оказываются перевернутыми, а вместе с ними ставится под вопрос масса экономических и социальных привилегий, которые могли быть ими получены» 469.

На самом же деле, вопреки тому, о чем возвещает механистический оптимизм теорий «демократического пацифизма», тот факт, что жизни граждан были вовлечены в процесс принятия решений о начале войны, совершенно не являлся достаточной гарантией запрета на бойню. Но даже если этот рычаг протеста исторически не смог остановить те или иные катастрофы, он был далеко не бесполезным. Корпоративная зависимость военного суверенитета позволила трудящимся классам выстроить именно на этой основе, помимо действия прочих факторов, стабильные и социально ориентированные отношения с властью. Социальное государство было одним из продуктов мировых войн, ценой, которую пришлось заплатить за пушечное мясо, компенсацией за налог на кровь, добытой в борьбе. «Издержки», заложенные в стоимость вооружения, должны были учитываться «принимающими политические решения», которые так или иначе включали их в свои расчеты.

История Welfare State [42]непосредственно связана с Warfare State [43]. Как объясняет Барбара Эренрейх 470: «Современные “государства всеобщего благосостояния”, какими бы несовершенными они ни были, являются в значительной степени продуктами войн, так как они были связаны с усилиями правительств успокоить солдат и их семьи. Например, в США именно гражданская война привела к появлению “пенсий для вдов”, предшествовавших появлению социальной помощи семьям и детям… Много поколений спустя, в 2010 году, Министерство образования США указывало, что “75 % молодых американцев в возрасте от семнадцати до двадцати четырех лет не могут быть призваны в армию либо потому, что у них нет аттестата зрелости, либо потому, что у них были проблемы с законом, либо по причине физической неспособности”. Как только нация больше не способна получить достаточно молодых людей, годных к службе, у нее есть два выбора: она может, как советуют некоторые генералы в отставке, снова инвестировать в свой “человеческий капитал”, а особенно в здоровье и образование малоимущих, или же она рискует серьезно пересмотреть свой подход к войне… Альтернативный подход состоит в том, чтобы устранить или существенно сократить зависимость армии от любых человеческих существ» 471. Смысл дронизации в том, чтобы примирить оскудение дающей руки социального государства с поддержанием его железного кулака. Теперь мы понимаем, на какие конкретно вызовы отвечают обещания «нулевых потерь» и абсолютного сохранения жизни граждан…

На первый взгляд, дрон является решением, найденным в ответ на главное противоречие дискурса протекционистского суверенитета. Вести войну, не подвергая риску жизни собственных граждан. Сохранять, не теряя. Всегда защищать. Плохая новость: обещание сохранить жизни граждан никак не противоречит росту социальной уязвимости большей части этих граждан, а также всевозрастающей прекаризации.