Джованна Николетти - Ренуар

Сидя дома в дождливые дни, он покрывал пол рисунками, таская портновские мелки у отца, который, впрочем, не мог сердиться на него За воровство, так как рисунки, изображавшие членов семьи с их собаками и кошками, были настолько хороши, что мать даже решилась подарить ему тетради и карандаши, хотя стоили они очень дорого. У него был красивый голос, и учителя настаивал чтобы он развивал его под руководством молодого, никому не известного капельмейстера Шарля Гуно, который ввел его в хор церкви Сент Эсташ. Но вопреки настояниям Гуно, даже зачислившего его в хор Оперы, Ренуар, оказавшись перед выбором, без колебаний принял предложение господина Леви, владельца фарфоровой мастерской на улице Фосс дю Тампль, и к вящей радости отца стал художником по фарфору. Шел 1854 год, и молодой Ренуар, рисуя цветочные орнаменты и профиль Марии Антуанетты на десертных тарелочках по 3 су за штуку, скопил небольшую сумму денег. Часто в обеденный перерыв он отправится в Лувр полюбоваться картинами Рубенса, Фрагонара и Буше. В один из таких перерывов, остановившись на площади Фонтана невинных, он был поражен красотой статуй Жана Гужона, воплощавших в его глазах идеал чистоты, неискушенности, изящества и в то же время осязаемой материальности. Но вот изобрели, как печатать изображение на фарфоре, и господин Леви, не в силах выдержать конкуренцию, был вынужден закрыть мастерскую. Таким образом, в 1858 году, оставшись без работы, Ренуар какое-то время помогал брату-граверу, раскрашивая фамильные печати и расписывая веера. Он оформил интерьер одного кафе на улице Дофин, ныне разрушенного.

Тем временем в нем все больше крепла идея стать настоящим художником, и в возрасте около 20 лет, достигнув некоторой экономической самостоятельности, он сделал шаг, в корне изменивший всю его жизнь, — записался в Школу изящных искусств. Так он оказался в мастерской Шарля Глейра. Два фактора позволили ему так поступить: счастливый жребий, освободивший его от призыва — а служба в армии в те времена длилась добрых 7 лет, — и знакомство с Федериком Базилем, означавшее для Ренуара переход в иное измерение, мир, отличный от слегка провинциального мирка его юности, населенного мелкими ремесленниками.

Базиль, сверстник Ренуара, родился в Монпелье в 1841 году в протестантской семье, относившейся к крупной буржуазии; его отец, позже ставший сенатором, был богатым землевладельцем, а мать, славившаяся своей красотой, — великолепной пианисткой. Он убедил отца отправить его завершать медицинское образование в Париж, чтобы иметь возможность одновременно посещать занятия в Школе изящных искусств. Итак, он тоже оказался в мастерской Глейра, где атмосфера была не такой давящей, как у других учителей; студенты здесь пользовались относительной свободой самовыражения. Быть может, именно поэтому некоторые из молодых людей, мало заботившиеся об академическом образовании и уже тогда увлеченные поиском путей обновления живописной техники и самого предмета искусства, оказались независимо друг от друга и в силу различных обстоятельств в одном и том же месте в одно и то же время. Помимо Ренуара и Базиля здесь были Клод Моне, Альфред Сислей и Франк Лами.

Первое время Ренуар, как Моне и другие, старался добросовестно копировать модель, следуя указаниям учителя, но, наблюдая за работой нового ученика, Глейр сухо сказал ему: «Молодой человек, у вас есть умение, есть талант, но можно подумать, вы пишете для забавы». «Разумеется, — ответил Ренуар. — Если бы это меня не забавляло, я бы не писал». Это утверждение полностью отражает взгляд на жизнь, навсегда сохраненный им как человеком и художником. Тем не менее радость, которую он испытывал, держа в руках кисть, не мешала ему серьезно учиться и вызывать восхищение Фантэн-Латура, находившегося тогда в зените славы. Последний часто брал его с собой в Лувр копировать произведения старых мастеров.

Читать дальше