Дональд Томпсон - Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры - что и как на рынке современного искусства

Попутно профессор подчеркнул отсутствие механизма ценообразования для произведений искусства. Они не дают стабильного дохода, только потенциальный прирост капитальной стоимости. В этом смысле искусство больше похоже на золото, чем на акции, облигации или объекты недвижимости. Отсутствие механизма ценообразования означает, что искусство подвержено всплескам моды, следованию трендам и ценовым пузырям, – как выяснилось при довольно радикальных обстоятельствах после 1990 и 2008 годов. Это также означает, что инвестор, вкладывающий в искусство, должен покрывать капитальные издержки и затраты на финансирование из другого источника, надеясь, что актив будет оценен достаточно высоко и оправдает затраты. Если же другой источник (акции, недвижимость) больше недоступен, актив в виде произведения искусства, возможно, придется ликвидировать.

В конце Рубини пришел к очевидному выводу: если онлайновые индексы и цены на торгах позволяют получить хоть какую-то информацию, арт-маркет по прежнему непрозрачен. «Инсайдерская информация здесь – стандартная практика… На других рынках это сочли бы незаконным» [86]. Этот рынок должен регулироваться извне, «потому что саморегулироваться он не хочет, а на других финансовых рынках, например на рынке ценных бумаг, подобные недостатки неприемлемы». Профессор заключил, что регулирование было бы полезным даже для дилеров, аукционных домов и остальных профильных участников рынка, которые сейчас ему противятся.

Перечень возможных нарушений, приведенный Рубини, вызывает очень много вопросов. Если арт-рынок нужно в большей степени регулировать, что и как следует контролировать? Рубини предложил создать административное учреждение, призванное осуществлять регулирующий надзор и наблюдать за передачей прав собственности. Но есть ли правительства, готовые считать арт-рынок достаточно важным, чтобы оправдать усиление контроля по сравнению с тем, что уже существует в законах о мошенничестве, гражданско-правовых деликтах или договорном праве?

Мелани Герлис – редактор раздела арт-рынок в издании The Art Newspaper и колумнист газеты Financial Times. В своей книге «Искусство как инвестиция?» она оценивает стоимость оборотоспособных произведений искусства, находящихся в обращении в конкретную единицу времени, в 400 миллиардов долларов. Для сравнения, рыночная капитализация мультинациональной корпорации Apple в июле 2016 года составила 570 миллиардов. Более половины свободно обращающегося на рынке искусства составляют дорогие работы – их приобретает, хранит и продает небольшая группа богатых коллекционеров. Будет ли государство выделять ресурсы для защиты богатых коллекционеров, у которых и так уже есть доступ к консультациям экспертов, дилеров, аукционных домов и друг друга? Вспомним историю с Рональдом Перельманом (см. одиннадцатую главу).

А как быть с тревогой Рубини относительно роли искусства в отмывании денег? Два крупнейших арт-рынка, Нью-Йорк и Лондон, уже ввели строгие законы против подобной практики. Банки этих городов не должны согласовывать крупные сделки, пока не удостоверятся в надежности источника средств. Аналогичные протоколы в отношении отмывания денег существуют в большинстве развитых стран. Если такая проблема и возникает, она, как правило, связана со сделками, переговоры о которых идут в западных центрах, но заключаются эти сделки в юрисдикциях вроде Люксембурга или Монако, а электронные деньги переводят из офшорных банковских центров. Никакое регулирование арт-рынка эту схему не изменит.

Секьюритизация искусства – продажа деривативов под стоимость коллекции – могла бы стать областью, способной обратить на себя внимание контрольно-надзорных органов, если бы рынок для таких ценных бумаг, обеспечиваемых произведениями искусства, был хоть сколько-нибудь заметным. Единственный известный мне провайдер такого рода – фирма Pi-eX в Лондоне, она предлагает «контракты на будущие продажи». Эти контракты представляют собой деривативные ценные бумаги, основанные на отдельных произведениях, которые планируются к продаже на ближайших торгах; стоимость этих произведений по контракту – аукционная цена работ. Владельцы произведений могут застраховать свой риск под цену, полученную при продаже, а будущие покупатели могут страховаться от роста цен. Институциональные инвесторы могут покупать контракты для создания портфеля из «синтетических» работ в рамках стратегии диверсификации активов. Если вам кажется, что этот абзац написан на клингонском языке, можете смело его проигнорировать. Рынок деривативов для предметов искусства в его нынешнем виде входит в сферу существующих органов регулирования ценных бумаг. Полагаю, эти органы будут относиться к ценным бумагам Pi-eX точно так же, как и к остальным деривативам.