Арсений Замостьянов: Фельдмаршал Румянцев

Нет, Румянцева не отрицали, не вычёркивали из пантеона героев. Разве что в начале 1920-х годов, когда торжествовал «левый уклон», беспощадный к «царям и их слугам». Но уже в конце 1920-х красные командиры почтительно изучали наследие Румянцева, а после 1937-го Румянцева включили в десятку русских полководцев, имена которых зазвучали повсюду. Лучшее свидетельство того уважительного интереса к его фигуре — уникальное трёхтомное издание «П.А. Румянцев. Документы», вышедшее в свет в Воениздате в 1953–1959 годах (а подготовленное ещё раньше) под общей редакцией генерал-майора В.Д. Стырова и гвардии генерал-лейтенанта А.В. Сухомлина — в уникальной серии «Русские полководцы». Тогда же вышло и более доступное однотомное издание документов Румянцева. Реляции и письма екатерининского фельдмаршала внимательно читали самые въедливые советские офицеры — участники Великой Отечественной и строители послевоенной сверхдержавы. Сильная сторона советских исследований, посвященных Румянцеву, — внимание к экономическим реалиям, которые влияли на армейскую действительность, на историю войн.

Жаль только, что нового памятника Румянцев в те годы не удостоился — в отличие от Суворова или Ушакова.

Автора Румянцев восхищает: исполин! Но в литературе аналог парадного портрета — юбилейная статья на две-три страницы. Пишем подробнее, укрупняем каждый кадр, читаем письма и документы — значит, видим сор и суету эпохи. Самые яркие краски при близком рассмотрении — из грязи. Современники жалуются, интригуют, предают друг дружку, изредка проявляют силу духа — и уверены, что на их долю выпал тяжкий железный век. А потом оказывается, что то была великая эпоха, сопоставимая лишь с несколькими десятилетиями разных веков русской истории. Так случилось с елизаветинским и екатерининским временем. Великое проступает сквозь суету и мусор — надеемся, что это есть в нашем повествовании. Нет в истории прямоезжих дорог, петляем по хлябям — так и должно.

Румянцев действовал в не самое «промемуаренное» время, но кое-какие литературные воспоминания о нём остались. Интереснее других записки А.Ф. Ланжерона. «Фельдмаршал граф Пётр Румянцев, без всякого сомнения, самый блестящий из всех русских генералов; это человек, одарённый большими достоинствами. Он обладает очень серьёзным и весьма обширным образованием, высоким умом, удивительною памятью, здравым суждением, большою твёрдостью и искусством внушать к себе уважение. Этим последним преимуществом он обязан столько же своей обдуманной и вежливой твёрдости, сколько своей открытой и величественной наружности и своим изысканным манерам. Я не знаю человека, беседа с которым была бы более интересна и привлекательна. Мне случалось проводить с ним одним целые дни, и я ни разу не испытал ни одной минуты утомления или скуки». Румянцев умел быть обаятельным, но не любил и редко примерял маску светского собеседника — в особенности в свои генеральские годы. Так что Ланжерону повезло.

В зрелые годы для современников он был примером благочестия и государственной мудрости. Такую репутацию заслужить ох как непросто. Недругов хватало, иные радовались неудачам фельдмаршала, но никто не смел отрицать его достижений. Скорее — современники даже преувеличивали значение полководца, приписывали ему идеальные черты:

писал Петру Александровичу Сумароков, первый драматург и замечательный просветитель того времени. Их объединял не только Кадетский корпус, но и преданность империи. В те годы никто не мог потягаться с Румянцевым славой: это он приучил армию к победам, создал вокруг русского воинства ореол непобедимости. До Румянцева всякое случалось… Фельдмаршал сам подготовит себе соперников: его ученики укрепят русскую военную школу.

Немало нового внёс русский фельдмаршал в военную науку. Он явился прямым предшественником Суворова и французских революционных полководцев. Из реформ Румянцева для начала выделим две. Во-первых, он отказался от сплошного, огромного каре. Расторопный граф разбил войска на несколько подвижных небольших каре, командиры которых, зная общий план битвы, действовали самостоятельно — под руководством главнокомандующего, державшего, по возможности, связь со всеми. Во-вторых, он стремился использовать сильные качества каждого «отдельно взятого» солдата. Невиданное дело по тем временам: из каждого полка выбирали самых сильных, умных, толковых солдат, их зачисляли в гренадеры, а лучшие из лучших, наиболее терпеливые и смышлёные, становились егерями, которые должны были поступать в зависимости от ситуации. Их учили ползать, маскироваться, прикидываться убитыми.