Анна Масс - Песочные часы

Белая дверь открылась, вышла Акимова из седьмого «Б» со щеками цвета пионерского галстука и сказала:

— Галеговой войти, Севериной приготовиться.

Танька ойкнула и скрылась за дверью. Северина встала у двери как часовой. Ёлка ныла: «Девчонки, ну проверьте меня из Устава! Ну спросите, какими орденами награжден комсомол! Ну спросите, в каком году был первый съезд ВЛКСМ!»

Паника бушевала во мне как ураганный ветер, выдувая все мои и без того тощие знания. В ледяной реке страха кувыркались ледышки мыслей: в каком году?.. Какими орденами?.. Ничего не помню! Господи, иже еси на небеси! Сделай, чтобы меня это не спроси!.. Сделай, чтобы меня приняли!

Дверь открылась, Танька вышла. От нее исходили сияние победы и острый запах пота.

— Севериной зайти, приготовиться…

Она назвала мою фамилию, как в солнечное сплетение ударила. Северина вошла, я встала на ее место. Вернее, не я, а моя оболочка, заполненная страхом. (Сколько-то лет спустя этот страх вспомнится мне перед очень похожей белой дверью очень похожего коридора, в очереди с такими же трясущимися бледными жертвами обстоятельств, в ожидании, когда откроется дверь и вывезут на каталке обескровленную счастливицу, у которой всё уже позади, и бесстрастный голос медсестры крикнет из глубины кабинета: «Следующая давай!» Но тут, в райкоме, было страшнее: решалась судьба.)

Танька щебетала, что ее почти ни о чем не спрашивали, что там такой симпатичный инструктор, с ямочками, похож на киноартиста Столярова, и вообще, девчонки, не дрожите, всех примут, вот увидите…

Привели еще группу, человек шесть. Еще сильнее запахло потом. Трое сели на диван, на краешек, как перед стартом, потеснив Катьку Меерзон, которая забилась в самый угол, подперев лицо сжатыми кулаками.

Вышла Северина.

— Ни пуха, ни пера! — сказала мне Ёлка в спину.

Инструкторов было трое, две девушки и между ними светловолосый симпатичный парень, действительно немного похожий на киноартиста Столярова из любимого кинофильма «Цирк». Стол был выдвинут ближе к середине комнаты и накрыт кумачовой скатертью с чернильными пятнами на свесившейся части.

Трое разглядывали меня и молчали.

Я стояла перед ними, сжимая руки за спиной и стараясь держать повыше голову, чтобы казалось, что я не боюсь. Наверно, со стороны это напоминало репродукцию известной картины художника Иогансона «Допрос партизанки».

— Почему ты хочешь вступить в комсомол? — мягко и дружелюбно спросила левая инструкторша, с черными волосами, зачесанными валиком над прыщеватым лбом.

Вопрос был так легок, что я не сразу поверила в свое счастье. Это был почти литературный вопрос, он не требовал точных дат и точных названий, тут можно было трепаться , это я умела, нужно было только продраться сквозь обязательные фразы типа «хочу быть в первых рядах советской молодежи», а там, среди художественных образов, я покажу, на что способна.

Я ответила, что мечтаю приумножать трудовую славу своей Родины, а если придется, отдать за нее жизнь, как отдали герои-комсомольцы — Любовь Шевцова и Ульяна Громова, Зоя Космодемьянская и Лиза Чайкина, лучшие представители Советской молодежи, которые не только всей своей короткой, но яркой жизнью, но и своей героической… — я гулко сглотнула, чтобы приглушить зазвеневший в голосе пафос.

И увидела глаза светловолосого. В этих глазах была та беспросветная, сонливая, зеленая скука, какая бывала у наших мальчишек в Плёскове, когда после полдника и до ужина наступало свободное время, а день выдавался дождливый, и скука толкала мальчишек, а иногда и девчонок, на тупые, безжалостные развлечения — привязать нитку к лапке майского жука, надуть лягушку через соломинку.

Я почувствовала себя этой самой лягушкой. Он смотрел на меня именно с таким выражением — какой бы вопросик подкинуть, чтобы я задергалась и заквакала. По тому как что-то мелькнуло в его взгляде, я поняла, что он нашел этот вопросик и уже идет ко мне с соломинкой… Господи, помоги!

— Назови секретаря компартии Венгрии.

Спасибо, Рудковская! Неся за меня всю тяжесть ответственности и зная мою тупость и лень, она заставила меня выписать на бумажку всех секретарей компартий социалистических и капиталистических стран и вызубрить их наизусть. Она гоняла меня по этим секретарям в течение всего последнего месяца вразбивку и в столбик, ловя в буфете, на улице и даже в школьном туалете. Благодаря Нинке я знала всех секретарей так, что хоть ночью меня разбуди — ответила бы.