Любовь Овсянникова: Легкое цунами времени

Ага, есть еще третье — время от времени моим бывшим коллегам требовалось перехватить деньжат. По привычке, сформированной еще тогда, когда я там работала, бежали ко мне. Приходилось помогать, просто так — по старой памяти. Но с тех пор, как я избавилась от книжного магазина и знакомым это стало известно, с этой просьбой обращаться перестали.

Так что вопрос оставался открытым.

Встреча была назначена на послезавтра, и за это время не мешало бы приблизительно понять, чего от нее ждать. Ведь не зря звонившая отказалась уточнять что-либо по телефону. Будь это рядовое событие, она не стала бы скрытничать. Перебрав варианты, подсказанные практикой жизни на типографии и общения с ее коллективом, я поняла, что сама нащупать причину не смогу. Явно было одно: у этой женщины случилось что-то такое, в чем помочь ей могу только я. В чем же она видела мою уникальность? Что это могло быть?

Теряться в догадках не имело смысла. Ничего не оставалось, как поискать у общих знакомых то, что было пропущено мною по объективным причинам, — сведения о ее жизни за тот период, когда мы больше не были членами единого общественного организма.

Снова усевшись в любимое кресло, я достала из нижнего ящика стола домашнюю телефонную книгу, которую лет двадцать назад сама сверстала, отпечатала и переплела. Пролистала страницы, испещренные вымаранными строчками. Увы, многие знакомые успели уйти из мира. Ба, — вовсе не многие, а почти все! Директор, главный инженер, главный технолог, главный механик, начальник производственного отдела, председатель профкома, начальник отдела технического контроля, начальники цехов… Даже моя помощница по отделу кадров Валя Гармаш, моложе меня на пять лет… Главный бухгалтер уехала в Сан-Франциско, начальник отдела труда и заработной платы — в Хайфу, начальник планового отдела — в Тель-Авив. Палец скользил по оставшимся строчкам и натыкался на имена, которые я просто не успела вычеркнуть. Никого не осталось из управления, с кем я тесно общалась. Рядовые сотрудники других служб и отделов, разумеется, не в счет — я к ним почти не обращалась, с ними мне ничего решать не приходилось, и я просто не знала, что это были за люди по большому счету. Их реквизитов в моем справочнике не было.

Но вот мелькнула одна фамилия! Будницкий. Да, это заместитель начальника областного управления по печати… Его жена работала у нас в производственном отделе технологом. Истинная женщина, она всегда все знала, просто находка для шпиона. Я засомневалась, звонить или нет? Это были весьма пожилые люди, старше всех вычеркнутых, ветераны Великой Отечественной войны. Все же, после некоторых раздумий я решила звонить, ибо знала не только их сына, работавшего у нас после окончания полиграфического института, но и невестку. Бывает же такое — с этой девочкой я работала в одном институте еще до прихода в типографию. Ей я помогала с поездкой в Ленинград, где она пыталась поступить в училище, готовящее стюардесс. Не получилось. А потом, уже будучи сотрудником типографии, помогала решить с ЗАГСом вопрос о регистрации ее брака вне очереди. Она обратилась, пришлось подключиться…

Если супругов Будницких нет в живых, то их дети охотно ответят на мой звонок, не удивятся, не обидятся. Я набрала номер, пошли вызовы… сердце забилось сильнее.

Но нет, ответила Раиса Васильевна, причем весьма бодрым и веселым голоском. Значит, все живы!

— С чем вы к нам? — спросила она после взаимных приветствий. Отмалчиваться или выдумывать что-то несуществующее не имело смысла. Мне нечего было скрывать, это очевидно, как и то, что я не знала, что искала.

— Вы помните Раевскую из отдела снабжения?

— Зою? — спросила она и тут же ответила: — Конечно, помню. А что случилось?

Я изложила суть дела, состоящую, собственно, в том, что я не знаю, что случилось, сама именно это и ищу. Но что-то наверняка случилось, потому что она хочет со мной встретиться.

— Не знаю… — выслушав меня, сказала Раиса Васильевна. — Между нами говоря, она была странной женщиной и часто попадала впросак. И как все странные люди, проявляла недоверие и настороженность к тому, чего не знала.

Я вздохнула. Эх, Раиса Васильевна сама не была такой уж простой. Но сейчас удивила меня другим — откровенностью. Это не ее черта. Она любила поводить собеседника за нос, что-то намекнуть, о чем-то умолчать, с чем-то согласиться, о чем-то дать понять. Не говорить конкретных вещей — это было ее кредо, которым она пользовалась в беседах с заказчиками, с сотрудниками, наверное, и с родными. Ясное дело, я приготовилась выспрашивать детали, вытягивать из нее информацию с помощью ряда наводящих вопросов, а тут — нате вам.