Александр Щербаков - Шелопут и Королева. Моя жизнь с Галиной Щербаковой

И все обошлось.

Однако, как уже не раз случалось в моей рукописи, именно под конец этой подглавки, можно сказать, сама собой обнаружилась газетка (точнее, ее часть) с интервью Галины, понятно, не вошедшим во «Всю остальную жизнь», где писательница отчасти рассказывает, откуда происходит этот ее авторский пессимизм. Газета называется «Сударушка», вышла она по всем приметам в 1999 году, вел беседу Сергей Борисов.

«Галина Щербакова написала детектив. Органичный ее творчеству и не очень вписывающийся в нынешние издательские предпочтения, где крови и грязи вдосталь, а смысла – не сыщешь.

– Я не читаю российские детективы. При словах «милиция», ОМОН, СОБР, «группа захвата» я просто покрываюсь сыпью. Вся эта система мне кажется порочной, не из того корня выросшей. Мой детектив – нахальная заявка, что можно на этом детективном поле иметь свою тропу.

…– Значит, на очереди новый детектив?

– Нет, пока не пришла идея. Зато я знаю, как будет называться новая повесть. «Кровать Молотова». Это будет чуть-чуть политическая, немного смешная, немного грустная любовная история. А кровать будет на самом деле. Дома Молотова не осталось, земля, на котором он стоял, распродана, а огромная кровать все кочует. На ней спят, занимаются любовью, на ней рождаются дети. Меняется контингент: сначала генералы-козыри, потом людишки помельче, затем распоследняя шушера. И ничего хорошего из нарождающегося на этой кровати не получается.

– Как вы считаете, возможна ли сейчас книга без насилия?

– Ужас в том, что даже когда не стремишься к этому, насилие вырывается на страницы. Складываешь картину из кубиков, и где-то обязательно брызжет кровь. Меня всегда интересовало подавление одним человеком другого, взрослым – ребенка, матерью – сына. Это тот камень преткновения, который не только не позволит нам построить какое-то приличное общество, а просто стать людьми. Тема насилия становится все актуальнее. Но если раньше, во времена, когда создавалась повесть «Вам и не снилось», мы говорили, что мать может запретить сыну встречаться с девочкой, учитель – нахамить ученику, то сейчас мать может заказать убийство дочери, а ученик изнасиловать учительницу, убить ее, расчленить и позвать товарищей на вечеринку. Все это выросло из того, на что когда-то мы не обращали внимания.

– Так что же, гармония в отношениях нереальна?

– Гармония, как правило, это сумма уступок, компромиссов. Но за этим – невидимые миру слезы. Написать о счастливой семье очень трудно и безумно интересно. У меня сейчас выходит книжка «Анатомия развода», может, написать «Анатомию счастья»?»

А сейчас я вернусь к некоторым уже протоптанным по этой местности тропкам. Так сказать, изучение пройденного (такой удачной формулой назвал свою книгу мой добрый знакомый Сергей Пичуричкин; а Галина, между прочим, написала на нее душевную рецензию). Связано возвращение к некоторым местам этих мемуаров все с тем же обстоятельством: параллельно с их написанием происходят неожиданные находки в нашем жилище с обилием печатной и рукописной продукции. Они обнаруживаются не только на полках и антресолях, но также и между книг, и в полном собрании квитанций на подписные издания и оплаты за телефон, и в целом ворохе газетных вырезок на всевозможные темы, разложенных по отдельным уголкам, «чтобы долго не искать».

Короче, время от времени в таких неформальных местах обнаруживались письма, справки на темы, уже «отработанные» в рукописи. Одни я оставлял без внимания – поезд, увы, ушел. Но другие могли что-то прибавить к сказанному, и информационно, и по смыслу. Однако в мои авторские достоинства не входит обыкновение возвращаться к пройденному тексту (известно, рукописи великих, благодаря таким тщаниям, перерастают в некую музейно-культурологическую ценность). Мне это ни к чему, и я прямо сейчас «подбавлю», как выражалась моя внучка, когда была маленькой, несколько небольших доз текста в надежде, что читатель еще не забыл изложенное и сам сообразит, что к чему приставить.

Всплыло еще несколько писем Ариадны Громовой. Все любопытны, но хочу упомянуть только об одном, январском 1955 года. «Была на съезде, много интересного, но это хорошо бы рассказать при встрече».

Речь о 2-м Съезде советских писателей, который, согласно газетным отчетам, «обратился со словами горячего привета и благодарности к Коммунистической партии Советского Союза, ведущей советскую литературу вперед, к новым достижениям и победам. В этом обращении говорится: «Мы, делегаты Второго съезда писателей СССР, хорошо знаем, что, несмотря на все свои достижения, наша литература еще далеко не достаточно осуществляет свое высокое призвание. Стремительно развивающаяся действительность страны социализма требует своего воплощения в монументальных произведениях, в образах большой художественной силы… Только упорный и бескорыстный труд, каким является труд подлинного художника слова, в соединении с большой культурой и большим…» И т. д.