Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

Закат полигона неразрывно связан с личностью майора Кобелева. Глаза голубые-голубые, по-детски бессовестные. Сам он не был склонен к питию, но благодаря спирту успешно убирал конкурентов по расхищению воинского имущества. В том числе и командира полка Захарова, которого он споил и уволил. Чуваш оказался недалеким. Воинский путь Кобелева был прям и доблестен. Безо всякого военного образования, он за спирт купил майорскую должность начальника МТО. Там, на складе, были даже медные гвозди и круги воска. Кобелев сперва не знал куда все это деть, пока не наступила эпоха кооператоров.

Перестройка окончательно подорвала материально-техническую базу РВСН . Вековые свалки вдруг оказались Клондайком цветных и редкоземельных металлов. Сначала разграблению подверглись заброшенные старты, потом в ход пошли и боевые. Эту жилу открыли государственные преступники, начавшие продавать кабель корейцам. Первыми пали магистральные кабеля СНЭСТ, СМК ПВБ и СМК ПВК и другие. В караулах солдаты рубили кабеля на рельсе пожарным топором на куски сантиметров по тридцать. Обрубки бросали в бочку и поджигали. Полихлорвиниловая оболочка и смола выгорали; оставался медный провод, который перевозили на 141-ю площадку, находившуюся в распоряжении начальника штаба полка Гриднева (кличка «Слива»). Сначала там была бахча. На площадке испытывали пироболты, и он на этом поднялся, потом обустроил небольшой медеплавильный заводик – изготовлял медные слитки, насыпая внутрь для веса кварцевый песок, и продавал корейцам. Жены из экономии он не заводил, у него не было даже гражданской одежды. Когда прибыли иностранцы и всем приказали явиться в штатском, он прибыл в рубашке без погон и форменных брюках. Командир полка орал:

– Тебе что, тридцатку дать, чтоб ты себе штаны купил?

Сами иностранцы смеялись над этими наивными попытками скрыть военный характер советских космических программ. Раздавали альбомы с цветными фотографиями, сделанными со спутников, на которых были видны все военные объекты. Резкость изображения была такая, что блестели даже звездочки на офицерских погонах. Глядя на толпы людей в черных робах и солдатских ботинках, бредущих в пятидесятиградусную жару, шпионы из ЦРУ недоумевали: неужели и здесь у них зэки? Один дотошный француз подошел к «гражданскому» в черной робе и на хорошем русском спросил:

– Сколько тебе, сынок, до дембеля осталось?

«Сынок» расплылся в улыбке:

– Восемь месяцев.

За что получил жевачку и презерватив. Жвачку он съел, а презерватив надувал к вящей радости товарищей.

Гриднев жил за пайковые на 20 рублей в месяц. Когда было трудно с финансами, «Слива» ходил в наряд через день, ел на кухне. Наряды продавались прапорщиками, не хотевшими идти на кухню. Все, собранные им за жизнь деньги , отнял у него Гайдар, введя в России новые тысячерублевые купюры. А Слива в Казахстане об этом не знал, так как пил немилосердно. Когда хватился – было уже поздно.

Будучи начальником тыла, Кобелев нашел другую золотую жилу: крышки от с аккумуляторных контейнеров. Из этих крышек он изловчился собирать гаражи. Так как этих крышек на полигоне валялось несметное количество, он набивал ими товарные вагоны и отправлял на историческую родину. Кто-то из проезжающих мимо Оренбурга однополчан обнаружил вдоль железной дороги километровый забор из аккумуляторных крышек. Это были знаменитые Кобелевские гаражи. Кроме гаражей, он шестерым брательникам построил в Оренбурге по частному дому. Благополучно перевез туда оставшееся складское имущество, даже холодильники из караулов (не побрезговал и аммиачными), и уехал сам, женившись на Отичевой.

Под конец, когда все повалилось, ночью в казармах в дежурных бросали сапогами и табуретками (куда-нибудь в автороту офицеры боялись и заходить); меня за большие подношения приглашали в казармы – проводить подъём. Я один мог заставить чеченца или узбека мыть полы. В гарнизоне дисциплина держалась на комендатуре.

Когда в 1987г. командиру полка на совещаниях стали задавать вопросы, я понял: служить дальше бессмысленно, и начал «линять». Среди офицеров тоже господствовали дембельские настроения. Служба считалась за бесцельно прожитую жизнь. Отсюда – такое наплевательское отношение к служебным обязанностям. Больше всего меня заботило получение квартиры в Чернигове. Тогда я ещё не подозревал, что судьба сведет меня с украинской армией.