Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

– Так не дострелишь!

– Гена, стой! Сколько их (патронов – Ред.) было?

Оказалось, в кармане ватника забыли горсть патронов; ночью от костра он затлел и началась кононада.

Изготовление сковороды в карауле также не составляет труда. Кладут лопату и несколько раз бросают на неё тридцатидвухкилограммовую гирю, затем берут подходящую смазку «ЦИАТИМ-100». Самый надежный способ проверить содержимое баночек – дать собаке. Если лижет, значит можно есть. Пушечное сало – смесь оленьего жира с говяжьим или китовой ворванью, также имело пищевую ценность – в караулах солдаты жарили на нем картошку, хотя оно и воняло резиной. Системы охраны в карауле работали от аккумуляторов, для их смазки и выдавали «ЦИАТИМ-100».

Соответственно прогрессу цивилизации трансформировались и методы выживания. Прежде, во времена Перовского, основной заботой было не допустить, чтобы проводник сбежал с запасами воды на быстром верблюде. В пустыне при всех режимах пить воду из открытых источников опасно. Советская власть не стала исключением. Если при баях свирепствовала малярия, то теперь все открытые источники загажены фекалиями, стиральным порошком, промышленными отходами… Ни в одном городе на Сыр-Дарье, даже в Ленинске, не было очистных сооружений. Не говоря уже о Кзыл-Орде – там мочились в воду открыто. Советская власть не тратилась на мелочи – и народу, и воды хватало. Пенициллин убивал любые микробы, а до ракового возраста казахи не доживали; экзотическими болезнями, вроде инфаркта, инсульта, склероза, ишиаса тоже не болели. Может потому, что газет не читали: все болезни, как известно, от чтения. За всю службу я видел только одного казаха в очках – мой друг Джанабаев носил их, чтобы скрыть косоглазие. А если тело долго не мыть, то оно не поддается педикулезу; вши заедали только русскоязычных, злоупотреблявших мытьем. Я ни разу не видел купающимся казаха, даже детей. Если юрта месяцами стоит у реки, и то в воду не полезет; что он, дурак? Человек, ползающий в воде, вызывает у аборигенов омерзение. Человек, как известно, должен лосниться от жира и пота, это вызывает уважение. А если он мокрый, как жаба, с ним все ясно. Поэтому никогда нельзя поддаваться слабости и лезть в воду при казахах – рискуешь потерять их расположение.

Так-как пить из открытых водоемов в пустыне опасно, в крайнем случае можно выкопать ямку недалеко от уреза воды и ждать, пока там отфильтруется немного жижи. Для очистки воды первопроходцы космодрома создавали весьма несложные агрегаты. Бочку заполняли слоями глины, песка и древесного угля. На выходе получался весьма сносный продукт.

Приготовление пищи на открытом огне в пустыне также проблема. Туркмены в свои перекочевках останавливаются там, где нефть выходит на поверхность. Они считают, что этот вечный огонь был зажжен для них самим Аллахом. На ветру любое собранное топливо прогорает мгновенно, даже нагретая костром земля остывает очень быстро. Поэтому на бивуаке костер следует разжигать в яме или со всех сторон огораживать его палатками. Времена кизяков, курая и дров из саксаула безвозвратно миновали; даже кочевники топят технологическими отходами (теми же скатами от машин, благо, в современной пустыне их полно). Я сам ел бешбармак, приготовленный на скатах; вкус – будто бензином приправлено. Находясь у такого костра, за считанные минуты превращаешься в негра. Поэтому для приготовления мяса и рыбы служил не менее хитроумный агрегат, придуманный все теми же первопроходцами. Брали железный ящик от инструментов, вставляли внутрь трубу, в оставшееся пространство накладывали мясо. С торца в трубу вставляли зажженную паяльную лампу. От её тепла мясо подвергалось термической обработке, возвышенно именовавшейся горячим копчением.

Для обогрева палаток применяли печь-ёлочку. Она собой представляла трубу большого диаметра, к которой, в виде ветвей, приваривали трубы меньшего диаметра. В большую трубу заливали солярку и поджигали. Дым выходил через верх, а тепло – через боковые отростки. Ведра солярки хватало на ночь. В случае пожара от такой печки, палатка сгорала за тридцать секунд, так что никто не успевал обгореть. Можно было проснуться от дикого холода при горячей печке и увидеть над собой звездное небо, только потому что какая-то сволочь поленилась обмотать верх трубы асбестом.

Пустыня – совсем не царство песка, скорее царство ветра. Да, под песком погребены многие царства, но гнал-то его ветер. Ветер в пустыне возникает порой ниоткуда. Воздушные ямы – области низкого давления – образуются над самой поверхностью земли. В такую яму воздух втягивается вместе с мельчайшей пылью, и буквально на ровном месте возникает сильнейшая пылевая буря, в одночасье меняющая пейзаж. Однажды, слиняв со службы, я брёл по такыру, чтобы удрать на попутке в город. Важно было успеть набраться пива до того, как с мотовоза подвалит основная масса посетителей, чтобы слоняться между ними и варнякать, демонстрируя своё превосходство. Но моя гордыня была наказана. При приближении к станции на меня набросился шквал. Так – как в пустыне против ветра идти невозможно, поддавшись стихии, я пошел по ветру. Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Боже мой! Оказалось, что я сбился с пути и иду в направлении части. А сам, подобно грузчику с мукомольного завода, насквозь пропитан мельчайшей пылью. Проклиная все на свете, чихая и кашляя, я побрел в расположение части отмываться.