Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

В его глазах предстоящий брак всего лишь светская условность. Женитьба на племяннице той, кто вот уже почти двенадцать лет заменяет ему мать, придает событию всего лишь более «семейный» характер. Таким образом жена окажется для него несколько менее чужой — чем-то вроде родственницы. В ту эпоху столько молодых дворян лишь мельком видели своих будущих супруг до свадьбы! Из привязанности к тетке, а главным образом потому, что девятнадцатилетнему капитану полагается быть женатым, Александр соглашается взять в жены «особу», выбранную для него г-жой де Реноден, и, отнюдь не тая отчаяния в сердце, уезжает из Бретани в Париж.

Там, в семейном особняке на улице Тевно, шевалье узнает 20 октября 1779, что 12 числа того же месяца его невеста и будущий тесть высадились в Бресте неподалеку от дорогого ему Конке. Тотчас же Богарне вместе с г-жой де Реноден бросаются в почтовую карету. Г-н Таше де Ла Пажри болен. Он так страдает печенью, что все ждут его смерти, и в Морле Александр вскакивает в седло, но не затем, чтобы поскорей оказаться рядом с невестой, которая, может быть, уже надела траур, а чтобы «подготовить г-жу де Реноден, если это произойдет». К счастью, через две недели после того, как «Иль-де-Франс» доставил Розу с отцом в гавань Бреста, последний несколько оправился.

Две недели!

Уже две недели Роза, чьи глаза еще полны солнцем Мартиники, открывает для себя Францию, живя на мрачном и холодном постоялом дворе в квартале Сен-Луи и почти не отходя от постели отца. Вторая половина октября в Бресте, самом, быть может, сыром из французских городов, часто сопровождается мелким дождем. Единственное развлечение юной красотки — вздохи и жалобы тетки Розетты и разговоры Эфеми, которая служит Розе горничной и тоже изрядно выбита из колеи. Если бы хоть Александр был рядом! Когда в среду 27 октября Роза видит его, красивого, изысканного, с элегантными «версальскими» манерами, жених, несомненно, кажется шестнадцатилетней девушке воплощением ее грез. Быть может даже, в тот день он явился представиться ей в своем очаровательном мундире.

А он?

Сердце его, наверное, не забилось быстрее — хотя бы из любопытства — при первой встрече с той, кто будет носить его имя. У нас есть доказательство тому — письмо, отправленное им отцу на другой день после знакомства с невестой: «С самого утра я все время на ходу. Нашим новоприплывшим нужно столько всякой всячины, а в этом унылом городе, который мы надеемся вскоре покинуть, так мало возможностей что-нибудь раздобыть, что у меня масса забот. Главное наконец сделано. Я купил добротный кабриолет, за который с меня запросили сорок луидоров. Наш отъезд назначен, кажется, на утро вторника. Сколько времени мы пробудем в пути — заранее трудно сказать. Но мы все с нетерпением ждем, когда вновь окажемся рядом с вами, — вот единственное, в чем я могу вас уверить».

Наконец Александр решается перейти к главному: «М-ль де Ла Пажри покажется вам, может быть, менее хорошенькой, чем вы ожидали, но я смею утверждать, что благонравием и кротостью характера она превосходит все, что вам могли о ней рассказать».

Во всем этом не чувствуется никакой восторженности.

2 ноября 17 99, в день Поминовения, они пускаются в путь. На дворе холодно, и Жозефина дрожит — на ней та же одежда, какую она носила на острове вечного лета. На дорогу от Бреста до Рена уходит четыре дня. Четыре дня, в течение которых будущие супруги, несколько стесненные в «добротном» кабриолете, присматриваются друг к другу. Александр, разумеется, не влюблен — в ту легкомысленную и циничную эпоху это показалось бы проявлением очень дурного вкуса, но обаяние креолки действует, кажется, и на него. Он пишет из Рена отцу: «Единственной причиной моего молчания было удовольствие находиться в обществе м-ль де Ла Пажри, той, кто нашла таким отрадным право именоваться вашей дочерью». Переезд совершается так медленно, что дорожные расходы маленького каравана достигают 3800 ливров.

В половине ноября Жозефина впервые попадает в Париж, где в свой день и час будет царить. Думаю, у нас есть основания полагать, что она несколько разочарована. Было, несомненно, холодно и туманно, возможно, даже шел дождь. Как далеко было отсюда, из особняка на мрачной узкой и холодной улице Тевно в двух шагах от Двора чудес [23] Двор чудес — квартал в старом Париже, населенный нищими и бродягами. Воспет Виктором Гюго в «Соборе Парижской богоматери». , до светлых и красочных пейзажей детства Розы! Но особняк маркиза де Богарне изящно обставлен, и его комфортность — особенно после Труаз-Иле — наверняка утешает маленькую креолочку. И потом ведь скоро эта невеста шестнадцати лет и четырех месяцев от роду будет принадлежать своему красивому и любезному шевалье, который в предвидение брака уже носит титул виконта. Маленькая Ла Пажри станет виконтессой! Это тем более прекрасно, что Александр не имеет никакого права украшаться подобным титулом.