Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

«Господин герцог,

г-н де Богарне не имеет права на честь быть принятым при дворе, которой добивается. Его семья происходит из старинной буржуазии Орлеана и согласно древнему рукописному генеалогическому древу, хранящемуся в кабинете ордена Святого Духа, носила первоначально фамилию Бови [37] Здесь, вероятно, ошибка, восходящая к Сен-Симону. Фамилия Богарне встречается в документах города Орлеана начиная с XI века. , каковую сменила затем на Богарне. Отдельные члены этого семейства были торговцами, эшевенами [38] Эшевеньы — в феодальной Франции члены городского самоуправления, имевшие право суда над горожанами. , заместителями бальи [39] Бальи — на севере средневековой Франции королевский чиновник, глава судебно-административного округа. , членами суда вышеозначенного города, а также советниками парижского парламента. Одна из ветвей этого семейства, известная под именем сеньеров де Ла Бретеш, была приговорена постановлением от 4 апреля 1667 г-на де Машо, интенданта Орлеана, к двум тысячам ливров штрафа за присвоение себе дворянского титула, каковой штраф был снижен до тысячи ливров.

С глубочайшим почтением остаюсь, господин герцог, вашим смиренным и покорным слугой.

Бертье».

Нетрудно представить себе ярость будущего председателя Законодательного собрания! Разве владение де Ла Ферте-Орен, принадлежавшее его отцу, не было в 17 64 объявлено маркизатом? И разве 25 июня 1707 Людовик XIV не возвел в ранг баронии де Бовиль — титул барона также принадлежит маркизу — поместье Пор-Мальте, которое король целиком пожаловал одному из Богарне?

Все это так. И тем не менее дворянские титулы, особенно когда возраст их исчисляется всего двадцатью годами, еще не гарантируют дворянства, и семья Богарне не в состоянии сослаться на такое количество дворянских колен, какое требуется для принадлежности к привилегированному классу. В XVI веке Богарне носили украшенные галунами мантии судебных чиновников, президентов, генеральных казначеев или чрезвычайных контролеров, но все это еще не давало им ни дворянства, ни права ездить в королевских каретах и хлопотать о придворной должности. Не следовало также забывать, — Александр это знал превосходно, — что с ноября 1750 все офицеры недворянского происхождения, даже кавалеры ордена Святого Людовика, хоть и получали личное дворянство, но оно не давало знатных предков и не могло передаваться по наследству, кроме как при определенных условиях, которым г-н де Богарне не отвечал [40] «Надлежит, чтобы отец и сын последовательно отправляли в течение двадцати лет должности, закрепленные за дворянами, или оба они умерли при исполнении означенных должностей; только при этих условиях дворянство переходит к внукам первого». .

Таше, по всей видимости, относились к старинному дворянству и не могли рассматриваться как выходцы из «старинной буржуазии». К несчастью, они продали свое поместье в Блезуа — во Вьеви-ле-Раже, но сохранили за собой это имя. Разумеется, Богарне, самолично присвоив себе титулы графа, виконта или шевалье, на которые не имели права, располагая родственником, занимавшим важную должность губернатора и генерал-лейтенанта, и в силу этого начав всерьез считать себя маркизами и баронами, выглядели более знатными людьми, чем маленькие мартиникские дворянчики, но последние имели право ссылаться на неких Никола де Таше, жившего в середине XII века, и Армана де Таше, сражавшегося в Палестине вместе с Людовиком Святым. В силу этого отец Розы, хоть и не титулованный, доказав свою принадлежность к рыцарству, безусловно, добился бы приема при дворе. Однако «виконтесса» де Богарне, живущая раздельно с мужем, но так с ним и не разведенная, не могла рассчитывать ни на какое официальное признание. Быть может, именно это побудило Розу в течение трех лет, прожитых ею, в основном, в Фонтенбло, — сначала на улице Монморен, потом на Французской, — добиваться разрешения участвовать в придворных охотах? Она упрямо участвует в них, невзирая ни на какую погоду. «Виконтесса носится по полям, — пишет ее тесть. — Она участвовала в охоте на кабана и даже видела одного живьем. Вернулась промокшей до нитки, но, переодевшись и слегка перекусив, снова сделалась как ни в чем не бывало». Александр, приехавший в гости к отцу, приглашен на охоту не был. «Это очень его задело, — сообщает нам маркиз, — и он с досады уехал в Блезуа».

Впрочем, этими милостями виконтесса обязана чувствам, которые питали к ней трое придворных. По словам Андре Гавоти, который лучше всех знает постельную биографию будущей императрицы, именно в Фонтенбло, скача нога к ноге по лесу, Роза, чье тело было теперь свободно, познакомилась со своими первыми любовниками. У тестя она познакомилась со своим соседом маркизом де Монмореном, комендантом замка Фонтенбло, жена которого состояла фрейлиной графини д'Артуа. Жозефину пригласили к Монморенам, где она свела в 17 88 знакомство с графом де Крене, деверем г-жи де Монморен, сорокадвухлетним бригадным генералом и гардеробмейстером графа Прованского, женатым на другой фрейлине невестки короля. В 1786, 1787 или 17 88 добился он благосклонности Розы? Это неизвестно. Виконтесса-охотница знакомится — все у тех же Монморенов — с герцогом де Лоржем, жена которого также состояла фрейлиной при супруге будущего Карла X. Герцог де Лорж, урожденный де Дюрфор-Сиврак, пэр Франции, полковник кавалерии, настойчиво ухаживал за молодой женщиной, и молодая женщина не стала сопротивляться; это мы знаем от самого Наполеона. Герцог де Лорж, сорокалетний мужчина обольстительной наружности, еще раньше, если верить словам императора на Святой Елене, был одной из «причин разрыва» Розы и Александра Богарне.