Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

Конечно, рождение сына сделало узы, соединявшие супругов, более тесными. «Виконт, — отмечает королевский советник, — постоянно пребывал в обществе жалобщицы, пока она не оправилась от родов, когда привычка к свободе и непререкаемости в решениях побудили его отправиться путешествовать».

— По возвращении он, казалось, был в восторге от того, что вернулся ко мне, но счастье мое длилось недолго.

Виконт опять покинул «вышеназванную даму де Богарне». Однако письма его дышали исключительно чувством нежности и преданности. Недаром г-н де Богарне так обрадовался, узнав, что жена ждет второго ребенка.

— Увы, — вздохнула Роза, глядя на служителей закона, — как я могла ожидать, что весть о вторых моих родах послужит моему мужу предлогом для несправедливых упреков, которыми он меня осыпал?

И «г-жа виконтесса» предъявила комиссару два письма Александра из Фор-Руайаля и Шательро, где «содержатся самые беспощадные обвинения и где он, не довольствуясь тем, что приписывает жене прелюбодеяние, укоряет ее в низости, добавляя, что слишком презирает ее, чтобы продолжать совместную жизнь…» Затем Роза со слезами в голосе продолжает рассказ о своих несчастьях:

— Он грозил мне выказать себя «тираном», если я откажусь запереться в монастырь. Будь эти гнусности лишь следствием первого приступа ревности, я, пожалуй, извинила бы их молодостью мужа, но они настолько нарочиты и обдуманны с явной целью стряхнуть с себя тягостное для него ярмо, что я не могу терпеливо сносить его бесконечные оскорбления. Это означало бы изменить своему долгу перед самой собой и детьми.

Она добавляет, что виконт не пожелал обратиться ни к ее мартиникской родне, ни к г-ну маркизу де Богарне, «ни к одной из уважаемых особ, которые могли бы засвидетельствовать ее порядочность».

1 1 декабря г-жа де Богарне подает прошение о «прекращении телесной близости и раздельном проживании». Два месяца спустя прево Парижа разрешает наконец Розе остаться в аббатстве Пантемон и обязывает Александра, которого признает виновным в разрыве, оплачивать расходы по содержанию и пропитанию его детей. Это решение задержалось не только из-за обычной медлительности правосудия, в XVIII веке еще более поразительной, чем в наши дни, но также из-за чисто материальных интересов. Всплывает некая темная история, побуждающая стороны пролить потоки чернил. Речь идет о медальоне, подаренном маркизом своей невестке и проданном ею, чтобы оплатить ее расходы в связи с рождением маленькой Гортензии. Г-н де Ла Пажри согласился быть крестным новорожденной, но он находился на Мартинике и «физически не мог», — уточняет Роза, — взять на себя расходы по крещению. Из документов по этой тяжбе мы узнаем, что г-жа де Богарне получала на все свои потребности содержание в 3000 ливров, то есть 18 000 наших франков, а это ничтожно мало, из чего понятно, что она была просто вынуждена продать драгоценность, чтобы покрыть непредвиденный расход.

Вскоре судебная процедура уже не удовлетворяет Александра. В пятницу 4 февраля 17 85 он устраивает «открытое и насильственное» похищение маленького Евгения. Роза в слезах умоляет парижского прево о помощи и жалуется на «жестокие приемы» мужа, который обрек ее на «болезненные переживания и самые ужасные волнения». Она требует, чтобы г-на де Богарне заставили как можно скорее вернуть ей, матери, «этот самый дорогой залог» под страхом «наложения ареста на имущество и доходы».

К счастью, дело до этого не доходит.

4 марта 1785, день в день через месяц после похищения, Александр — несомненно, благодаря г-же де Реноден — складывает оружие. Роза получает полное удовлетворение. Виконт униженно признает, «что был не прав, написав 8 июля и 20 октября вышеупомянутой даме письма, на которые она жалуется, которые были продиктованы неистовством и несдержанностью молодости и о которых он сожалеет, тем более что по его возвращении во Францию как общество, так и его отец свидетельствовали в пользу его жены». Короче, Александр честно отказывается от всех своих обвинений. Он больше не попрекает жену бурной молодостью и признает Гортензию своей дочерью. Кроме того, он навещает ее в Нуази и привозит ей «игрушки с ярмарки». Наконец г-н де Богарне объявляет: он готов предоставить «г-же своей супруге» то, что она могла бы получить от него в судебном порядке.

Таким образом, не достигнув еще двадцати двух лет, Роза оказалась свободной. Она получала на себя и дочь 6 000 ливров (30 000 наших франков) в год, а Евгений должен был по достижении пяти лет возвратиться к отцу. Молодая женщина была теперь вправе жить где заблагорассудится. Но ей было так хорошо в Пантемоне, общество в нем собралось такое приятное, что она задержалась в аббатстве до осени. Там, в приемных-гостиных, в садах, в изящно обставленных комнатах «маленькая американка», как кое-кто еще называл ее, стала утонченной парижанкой, парижанкой XVIII века, усвоив неподражаемое и с тех пор непревзойденное изящество уходящей в прошлое эпохи.