Мария Жемчужникова - Воспоминания о московском антропософском обществе

Эвритмистки — все в белом — стояли полукругом. Впереди, в центре эллипса, образуемого полукругом эвритмисток и дополняющим их полукругом зрителей, стояла Маргарита Васильевна.

Торжественно звучали хорошо знакомые слова, плавно текли воздушные движения белых фигур, освещенных мягким светом свечей на елке. А впереди — то была уже не Маргарита Васильевна, знакомая нам личность! Высокая, тонкая, овеянная белым сиянием покрывала, развевающегося от ее движений, она превратилась в белое пламя. Руки, вместе с хором стоящих сзади эвритмисток, выпевали гласные, а вся фигура трепетала и двигалась именно как пламя горящей свечи. Но это были не беспорядочные случайные трепетания свечи, горящей на ветру. Это была музыка, песня, исполненная высокого Смысла. Лицо, слегка поднятое вверх, свободное от всяких эмоций, отрешенное лицо в молитве или медитации. А все тело, в полной гармонии с развевающимся вокруг него одеянием, облекающим его, движущимся вместе с ним в едином звучании великих слов: "Слава в вышних Богу…" Это был действительно "священный танец", молитва, на миг ставшая зримой, живая музыка: "И родила Сына своего, первенца…" И какая же сила подлинного священнодействия была в этом зрелище, если теперь, спустя полстолетия, воспоминание о нем живет в душе, как свечка, зажженная в Вербную Субботу в храме и в ладонях пронесенная сквозь бури жизни. И светится в ней — благодарность.

В своих Воспоминаниях Маргарита Васильевна пишет: "После лекции (* Первая лекция из цикла об Евангелии Иоанна.) он подошел ко мне и спросил: "Смогли ли бы вы это протанцевать?" Вопрос не удивил меня потому, что с детства я испытывала потребность "протанцевать" всякое глубокое переживание, а что Штейнер "все знает", — в этом я не сомневалась. Я ответила: "Я думаю, что можно протанцевать все, что чувствуешь". — "Но именно о чувстве и шла сегодня речь". Эту фразу он повторил и некоторое время постоял еще, смотря на меня, как будто чего-то ожидая. Но я ничего не спросила. Осенью того же года, после лекции о соответствии ритмов в космосе и в человеке, он подошел ко мне и сказал: "Танец — это самостоятельный ритм. Ритм танца ведет к праэпохам мира. Танцы нашего времени — вырождение древних храмовых танцев, через которые познавались глубочайшие мировые свершения". И снова он постоял около меня, как бы в ожидании, и снова я ничего не спросила. Я не понимала тогда, что слова Учителя всегда только намек, не затрагивающий свободу ученика. Чего он ждал, я поняла позднее, через 4 года, когда на вопрос одной ученицы он изложил основы эвритмии, нового искусства движения. Вопрос должен быть задан, тогда только он отвечал" [29] См. DIE GRUNE SCHLANGE, изд. 1985, с. 197. Ученица — Lory Maier-Smits (Майер-Смитс, 1883–1971), о которой Белый писал: "Не было бы Смитc, — не было б эвритмии; когда Смитc сама поработала над проблемою связи пластики со словом [в 1912 г. — Дж. М.], то и он [Штейнер. — Дж. М.] весь ушел в ответ ей; по мере разрастания эвритмии, он все более лично работал в этом направлении; выросла отсюда: проблема слова" (ВОСПОМИНАНИЯ О ШТЕЙНЕРЕ, с.43). О ней см. также: DIE GRUNE SCLANGE, изд. 1985, с.264. .

Приходится горько пожалеть, что, Маргарита Васильевна дважды прошла мимо, не откликнулась на призыв Штейнера послужить проводником эвритмии в мир. В руках Марии Яковлевны эвритмия пошла по пути искусства. Марии Яковлевне [фон Сиверс] принадлежит огромная заслуга в том, что эвритмия вошла в антропософскую педагогику и медицину [30] Фон Сиверс, Мария Яковлевна (von Sivers, 1867–1948) — "русская немка" (родилась во Влоцлавске, провела молодость в Петербурге). В 1895-97 гг. занималась искусством декламации в Париже, с 1902 г. стала близкой сотрудницей Р.Штейнера в немецком отделении Теософского Общества, затем в А.О. В 1914 г. вышла замуж за Штейнера. Образ ее личности заключал для А.Белого "огромность в духовном плане" ("Материал к биографии (интимный), предназначенный для изучения только после смерти автора (1923)" — ЦГАЛИ, ф.53, оп.2, ед. хр. З). Умерла в Швейцарии. О ней см.: ВОСПОМИНАНИЯ О ШТЕЙНЕРЕ А.Белого и А US DEM LEBEN VON MARIE STEINER- VON SIVERS (Dornach, 1956). . В руках педагогов и врачей она служит великому Общему Делу — осветлению душ. Но священнодействием, "священным танцем", предназначенным нашей эпохе, она не стала. А ведь именно об этом высочайшем назначении эвритмии говорили слова Штейнера, обращенные к Маргарите Васильевне. Мне же через нее были даны эти незабываемые минуты, о которых я могу сказать только перефразируя слова Зеленой Змеи (из гетевской Сказки), которые сама Маргарита Васильевна поставила эпиграфом к своим Воспоминаниям: "Я была в Храме, я видела священнодействие…" [31] "Der Tempel ist erbauet… Noch ruht er in den Tiefen der Erde, sagte die Schlange. Ich habe die Kцnige gesehen und gesprochen… Ich hцrte die grossen Worte im Tempel ertцnen: es ist an der Zeit" (AUS GOETHES "MДRCHEN"). . За это ей моя благодарность и глубокий поклон.