Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

С Пушкиным у ней установились доверительные отношения. С материнской нежностью, приправленной каким-то легким оттенком эротизма, она заботится о поэте, сообщая мужу подробности их одесского житья. Вначале они настороженно отнеслись друг к другу. В письме к брату Пушкин сообщает 13 июня 1824 года: «Сюда приехала кн. Вера Вяземская, добрая и милая баба, но мужу был бы я больше рад». А сама Вера Федоровна написала мужу: «Я ничего тебе не могу сказать хорошего о племяннике Василия Львовича. Это мозг совершенно беспорядочный, над которым никто не сможет господствовать; недавно он снова напроказил, вследствие чего подал прошение об отставке; во всем виноват он сам… Я сделаю все, что могу, чтоб успокоить его голову; я браню его и от твоего имени, уверяя, что, конечно, ты первый обвинил бы его, так как его последние прегрешения истекают из легкомыслия. Он постарался выставить в смешном виде лицо, от которого зависит, и сделал это; это стало известно, и, вполне понятно, на него уж не могут больше смотреть благосклонно. Он мне, в самом деле, причиняет беспокойство, но никогда я не встречала столько ветрености и склонности к злословию, как в нем; вместе с этим я думаю, что у него доброе сердце и много мизантропии; не то чтобы он избегал общества, но он боится людей; может быть, это следствие несчастия и несправедливостей его родителей, которые сделали его таким».

Но после более близкого знакомства отношение княгини к опальному поэту изменилось. Можно почувствовать это изменение тона в ее письмах:

(16 июня). «Каждый день у меня бывает Пушкин. Я его усердно отчитываю».

(20 июня). «Я начинаю думать, что Пушкин менее дурен, чем кажется».

(23 июня). «Какая голова и какой хаос в этой бедной голове! Часто он меня ставит в затруднение, но еще чаще вызывает смех».

Поэт, влюбленный в Воронцову, относился к княгине, как к старшей сестре, играл с ее сыном Николаем, обучая его заодно всяким пакостям. «Будь он постарше, – возмущалась княгиня, – я бы вас до него не допустила». Ветреный, нервический, жадный до удовольствий, поэт часто пропадал в различных компаниях, где сутками пил и кутил. Вернувшись, он делился с Верой Федоровной своими проблемами. Постепенно она стала относиться к нему как к сыну:

(4 июля).» Я стараюсь держаться с ним, как с сыном, – вновь сообщает княгиня подробности своей жизни мужу, – но он непослушен, как паж; если бы он был менее дурен собою, я назвала бы его Керубином: действительно он совершает только ребячества, но именно это свернет ему шею, – не сегодня, так завтра».

(7 июля). «С Пушкиным мы в очень хороших отношениях; он ужасно смешной. Я его браню, как будто бы он был моим сыном. Ты знаешь, что он подал в отставку?»

Такие напускные отношения в мать и сына не могли продолжаться долго. Ведь от поэта постоянно исходил «эротический» дух, тем более он постоянно делился с Верой Федоровной своими похождениями и сексуальными победами. Вера Федоровна постоянно присутствует на свиданиях поэта с Воронцовой, устраивая их то ли из чувства какого-то сексуального одиночества, то ли от желания быть вместе с поэтом и наслаждаться его ярко выраженными чувствами. «Желание нравиться было заметно в ней сильнее, чем в других, – пишет Вигель, – Но все влюбленные казались ей смешны; страсти, ею производимые, в глазах ее были не что иное, как сочиненные ею комедии, которые перед нею разыгрывались и забавляли». Здесь же возникла другая ситуация. Пушкин был влюблен в другую. Невольно сексуальная агрессивность поэта передалась и Вере Федоровне. Тон писем ее меняется. В них начинает проскальзывать нотки какого другого, более нежного чувства.

(17 июля). «Я даю твои письма Пушкину, который всегда смеется, как сумасшедший. Я начинаю дружески любить его. Думаю, что он добр, но ум его ожесточен несчастиями; он мне выказывает дружбу, которая меня чрезвычайно трогает… Он доверчиво говорит со мною о своих неприятностях, равно как и о своих увлечениях…»

Близкие друзья поэта считали, что кн. В. Ф. Вяземская летом 1824 г. в Одессе увлеклась Пушкиным. Кратковременное увлечение это впоследствии сменилось чувством искренней дружбы. И снова некоторое «инцестуальное» чувство увлекает поэта. Отсутствие материнской ласки, понимания, сочувствия, так необходимые Пушкину в настоящий момент, дают толчок сексуальному влечению. Это очень тонкая грань – между дружбой с женщиной и любовной связью с нею же. Какое-то время княгиня Вяземская уже не может обходиться без присутствия рядом возбужденного, переживающего и страстного молодого человека.