Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

Не буду подробно вдаваться в тему опровержения «великой» любви Пушкина к Воронцовой. Это вы найдете в книге А. Макогоненко «Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы». Я хочу сделать одно небольшое уточнение, которое касается письма А. Н. Раевского от 21 августа 1824 года, присланного поэту в Михайловское. Раевского не было в Одессе, когда Пушкин уехал в деревню, поэтому старый друг и поверенный поэта в любовных делах решил выказать свое сочувствие и напомнить еще раз о братской дружбе, которую он к нему питал. А затем Раевский пишет: «Сейчас расскажу о Татьяне. Она приняла живейшее участие в вашем несчастии; она поручила мне сказать вам об этом, я пишу вам с ее согласия. Ее нежная и добрая душа видит лишь несправедливость, жертвою которой вы стали; она выразила мне это со всей чувствительностью и грацией, свойственной характеру Татьяны». Как правило, на этом обрывают цитату из письма. И на основании этих строк и П. К. Губер, и Н. О. Лернер в статье «Пушкин в Одессе», и Т. Г. Цявловская в работе «Храни меня, мой талисман…» делают вывод о том, что под Татьяной, несомненно, нужно подразумевать Е. К. Воронцову.

Макогоненко правильно заметил, что дальнейшие строки решительно противоречат этой гипотезе. Прочтем письмо до конца. «Даже ее прелестная дочка, – пишет далее Раевский, – вспоминает о вас, она часто говорит со мной о сумасбродном г-не Пушкине и о тросточке с собачьей головкой, которую вы ей подарили». Интересно, сколько же лет должно быть девочке, которая «часто говорит… о сумасбродном… Пушкине»? Макогоненко утверждает, что делать такие выводы под силу девочке старше шести-семи лет. А дочери Воронцовой тогда было лишь три с половиной года. Так кто же мог быть этой женщиной, если не Воронцова? Ответа Макогоненко не дает. Однако по прочтении очень интересной статьи Михаила Яшина «Итак, я жил тогда в Одессе», в которой автор исследует взаимоотношения Пушкина и Каролины Собаньской, я пришел к выводу, что «Татьяна» из письма А. Раевского – это есть Каролина Собаньская. Хотя чисто психологически трудно сопоставить образ простой русской девушки с аристократической красавицей-полькой. Видимо, это только мнение современников и друзей поэта. На самом деле образ Татьяны – это поэтически осознанный «инцестуальный» идеал Пушкина, который постоянно направлял сексуальную энергию поэта на поиск женщин, не соответствующих ему.

Но тот факт, что в вышеприведенном письме А. Раевского речь идет не о графине Воронцовой, а о Каролине Собаньской, подтверждается фактами ее биографии.

Выданная замуж за пятидесятилетнего помещика Гиеронима Собаньского еще юной девушкой, она родила от него дочь Констанцию. А в 1816 году получила разрешение жить отдельно от мужа, который оказался неотесанным мужланом, пьяницей и развратником. В 1824 году Каролине Собаньской исполнилось тридцать. Следовательно, ее дочери должно было быть от 8 до 12 лет. Это первое, главное, основание для моего вывода. А во-вторых, сам Александр Раевский был знаком с Каролиной Собаньской, о чем свидетельствует черновые письма Пушкина к нему, датированные октябрем 1823 года. Таким образом, мы установили, что «нежная и добрая душа», сочувствавшая опальному поэту, – это Каролина Собаньская, предмет страстного увлечения Пушкина осенью 1823 года. Как мы уже знаем, гордая полька отвергла любовь поэта, но теплое, дружеское отношение к нему у «Виттовой любовницы» сохранилось на долгие годы.

Пушкин в жизни и Пушкин в поэзии – это совершенно разные личности. Весь возвышенный, нежный, мечтательный и страстный тон его лирики, его музыкальная стройность – все это мир его поэтического гения, определенного психического настроя, в котором преломлялись земные страсти и его необузданная чувственность, а порою и вовсе непристойное отношение к любви. Как тут не вспомнить мудрые слова Гоголя: «Даже в те поры, когда он метался сам в чаду страстей, поэзия была для него святыня, – точно какой-то храм. Не входил он туда неопрятный и неприбранный; ничего не вносил он туда необузданного, опрометчивого из собственной жизни своей; не вошла туда нагишом растрепанная действительность. А между тем все там до единого есть история его самого. Но это ни для кого незримо».

9 августа 1824 года Пушкин прибыл в Псковскую губернию, в имение своей матери – Михайловское, наследственное владение Ганнибалов. Пушкины ютились в старом барском доме, одноэтажном, деревянном, на каменном фундаменте. Устраивал и обставлял дом в половине XVIII века самый грозный из Ганнибалов – прадед Пушкина Осип Абрамович. Настроение поэта было ужасное. Неудачные любовные связи в Одессе, попытки побега за границу, преследования графа Воронцова – все это резко ударило по психике поэта. И без того неустойчивая и возбудимая, она находилась на грани взрыва. Тем более, что за поступками и поведением поэта взялся наблюдать его отец, Сергей Львович, с которым у Пушкина были напряженные отношения.