Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном?

Встречи урывками продолжались. В феврале Дантес снова пишет своему приемному отцу прекрасное и прочувствованное письмо, в котором облик Натальи Николаевны предстает в самом благородном виде: «Когда я ее видел в последний раз, у нас было объяснение. Оно было ужасно, но облегчило меня. Эта женщина, у которой обычно предполагают мало ума, не знаю, даст ли его любовь, но невозможно внести больше такта, прелести и ума, чем она вложила в этот разговор… Если б ты знал, как она меня утешала, потому что видела, что я задыхаюсь и что мое положение ужасно, а когда она сказала мне: я люблю вас так, как никогда не любила, но не просите у меня большего, чем мое сердце, потому что все остальное мне не принадлежит, и я не могу быть счастливой иначе, чем уважая свой долг, пожалейте меня и любите меня всегда так, как вы любите сейчас, моя любовь будет вам наградой; право, я упал бы к ее ногам, чтобы их целовать…»

Натали была приучена ревнивым мужем к послушанию, к верности супружескому долгу, хотя сам он его не раз нарушал. Ее пуританское отношение к браку было заложено религиозным воспитанием матери. «Но я другому отдана, и буду век ему верна». Эти известные слова «Онегинской» Татьяны как нельзя точно характеризовали отношения Дантеса и Натали.

Княгиня В. Ф. Вяземская, может, несколько несправедливо упрекала поэта в невнимательности к чувствам своей жены: «Пушкин сам виноват был, он открыто ухаживал сначала за Смирновою, потом за Свистуновою (ур. гр. Соллогуб). Жена сначала страшно ревновала, потом стала равнодушна и привыкла к неверностям мужа. Сама оставалась ему верна, и все обходилось легко и ветрено».

Для Натали, может быть, и легко, но не для Пушкина. Наталья Николаевна то ли по привычке, то ли по своей удивительной порядочности, была всегда откровенна с мужем. «Она давала ему во всем отчет, – говорит Долли Фикельмон, – и пересказывала слова Дантеса». «Она вообще ничего от мужа не скрывала, хотя знала его пламенную, необузданную природу», – вторил ей В. А. Соллогуб.

О своем увлечении Дантесом Натали, скорее всего, рассказала своему мужу. Пушкин понял, что непоправимое свершилось. Когда-то, перед свадьбой, он писал своей будущей теще: «Только привычка и продолжительная близость могут доставить мне привязанность вашей дочери; я могу надеяться со временем привязать ее к себе, но во мне нет ничего, что могло бы ей нравиться; если она согласится отдать мне свою руку, то я буду видеть в этом только свидетельство спокойного равнодушия ее сердца».

Уже тогда поэт не верил в любовь Натали к нему и постоянно, в течение всей семейной жизни, находился в состоянии противоречивом. Идеал верности и чистоты, который он себе создал, был холоден в сексуальном плане. В Натали так и не пробудилась чувственность, и любовная гармония, о которой подсознательно мечтал поэт, не приходила к нему.

Следуя психоанализу, можно сделать вывод, что Натали была фригидна. Фригидность, однако, не означает полного отсутствия сексуальности. Фригидная женщина может кокетничать и делать зазывные жесты, это было явно заметно во взаимоотношениях Наташи с Дантесом. Но сама она не осознавала этого, поскольку полового возбуждения при этом у нее не возникало. Чувственность Натали напоминала спящую красавицу, в которой сексуальность была подавлена детскими впечатлениями.

Дед ее был пьяница и развратник, который потратил почти все свое состояние на девок, отец – душевнобольной человек, мать, как мы говорили уже, женщина строгая и религиозная, но в последнее время сильно пьющая, полностью подавляла в дочерях сексуальные чувства. Натали была заметно увлечена молодым, красивым кавалергардом, но возникающее половое влечение тут же подавлялось, не достигая уровня сознания. Детские сексуальные воспоминания, видимо, наложили на чувства Наташи прочную броню, которая выразилась в отсутствии осознанного сексуального желания.

У Натали, так же как и у Анны Керн, был характер истерический, которому свойственны, с одной стороны, сильная сексуальность, а с другой – полная фригидность. Как мы знаем, Анна Петровна всю юность провела в бурной и довольно беспорядочной половой активности. Она постоянно шла на связь со многими мужчинами. Но как у многих истерических натур, ни одна ее связь не приводила к нормальной сексуальной разрядке. И только позднее, когда она вышла замуж за молодого Маркова-Виноградова, Анна Петровна наконец-то стала получать достаточно полное сексуальное наслаждение. Эта особенность истерических натур проводит как бы к поиску среди множества разнообразных партнеров одного, который смог бы постоянно удовлетворять сексуальные запросы женщины. Анне Керн было свойственно именно такое поведение.