Михаил Сухачёв: Штурман воздушных трасс

Память у начальника ВВС была цепкая. Он узнал Прокофьева.

— Не изменили своего решения? — спросил он, будто разговор о назначении происходил только вчера.

— Нет, товарищ начальник Военно-Воздушных Сил.

— Ну, а конкретно, у вас есть на примете желанное место?

— Нет, куда прикажете.

— Ну что ж, это достойный ответ...

Концерт в гарнизонном Доме Красной Армии был неинтересен. И когда он кончился, летчики, выйдя из помещения, не стали его обсуждать, а заговорили о событии, которое взволновало всех.

Два дня назад с одного из аэродромов стартовал экипаж в составе Чкалова, Белякова, Байдукова на самолете АНТ-25 по маршруту, который должен стать генеральной репетицией к мировому рекорду дальности беспосадочного перелета. Они улетели рано утром, тихо, без суеты репортеров, трескотни кино- и фотоаппаратов. Не так, как была совершена первая попытка экипажа Леваневского, закончившаяся не удачно. Но здесь, в гарнизоне, знали подробности их подготовки и старта.

Низко плывущие плотные облака усиливали темень наступающих сумерек и непроизвольно вселяли тревогу и беспокойство за тех, кто сейчас в воздухе. Каждый из летчиков понимал, какими невероятными усилиями и нервным напряжением оплачивается каждая минута многочасового полета в сложных метеорологических условиях...

— Разрешите обратиться, посыльный штаба Краснов, — перед группой летчиков из темноты возникла фигура красноармейца. — Я ищу штурмана первой эскадрильи Прокофьева.

— Я Прокофьев, — Гавриил выдвинулся вперед.

— Вас срочно вызывают в штаб.

— Ого, просто так на ночь глядя не вызывают, — заметил кто-то многозначительно.

— Давай, Гавриил, если вызывают для пожелания спокойной ночи, то ты нас догонишь, — пошутил один из друзей.

Когда Прокофьев прибежал в штаб, там уже собрался руководящий состав бригады во главе с только что назначенным комбригом Тантлевским.

— Вы, конечно, слышали, — начал комбриг, — что позавчера стартовал АНТ-25. Так вот, сегодня в двадцать один час самолет произвел посадку на острове Удд, недалеко от устья реки Амур. Если бы не низкая облачность, экипаж дошел бы до Хабаровска. Посадка вынужденная, поперек узкого, всего семьсот — восемьсот метров, острова, да еще в темноте. Сами понимаете, без поломки такой корабль притереть трудно. Начальник управления ВВС Яков Иванович Алкснис поставил нам задачу: за ночь подготовиться и утром вылететь на остров с запасными частями и техническим составом. Сейчас каждый из вас доложит объем необходимой работы по подготовке к вылету. Инженер бригады, начинайте.

— На самолете должны быть моторы с ресурсом не менее восьмидесяти часов. У нас в бригаде такого самолета нет. Следовательно, надо заменить четыре двигателя и облетать их. Этого я себе не представляю... — инженер многозначительно развел руками.

— А вы постарайтесь представить, ведь выбора нет, — жестко сказал комбриг. — У нас ночь на все. Не теряйте время, товарищи, на доводы в пользу невозможного. Этих доводов я бы мог привести не меньше вас.

Прокофьев во время доклада инженера прикидывал, какие ему понадобятся карты, каков должен быть объем расчетов, когда услышал обращение к себе:

— Что вы скажете, товарищ Прокофьев?

— Товарищ комбриг, вы сами сказали, что выбора нет. Надо готовиться.

В семь часов утра командир экипажа Проскуров доложил комбригу о завершении подготовки и облете самолета. А вскоре были погружены необходимые детали для ремонта чкаловского АНТ-25.

Необычность предстоящего полета действовала на всех: на тех, кто внешне спокойно, но с какой-то особой сосредоточенностью усаживался в свои давно знакомые самолетные сиденья, и на тех, кто, оставаясь на земле, не скрывал своих чувств, суетился, помогал, иногда, в который раз, давая последние советы и наставления.

С того момента, как все четыре мотора рванули вперед махину самолета, волнения остались за линией старта.

...Шел третий час полета, в течение которого находились в сплошной пелене густого дыма. Из-за сильной жары горел лес. Теперь дым заполнил кабину, и дышать стало трудно. С этим еще можно было мириться. Хуже, что все время казалось, будто на самолете тоже что-то горит. Проскуров, посоветовавшись с Прокофьевым, стал набирать высоту, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о пожаре.

После посадки в Омске начальник аэропорта пригласил в столовую, но экипаж отказался. Проскуров планировал на подготовку самолета не более двух часов. Поэтому тут же, в ходе заправки самолета бензином, подкрепились сами бутербродами и чаем.