Василий Молодяков - Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Но жребий царственный поэта
Язвящим тернием остер:
Тебя зовет вторая Эта
На очистительный костер.

Свиваясь, сохнут листья лавра
В пожаре яростных страстей,
И ядовитый плащ кентавра
Сжигает тело до костей.

Но – полубог – ты прянул в небо.
И нектар, сладкий и густой,
Тебе улыбчивая Геба
Подносит в чаше золотой.

Твои глаза – тоска агата…
Твои мечты – безумный мир…
В часы безмолвные заката
Горит в руках твоих потир.
И каплют строки золотые,
И расцветают, и цветут,
И ожерелия святые
Твои жрецы из них плетут.
Горят уста – гвоздики алость…
И облеченный в омофор,
Ты перельешь в стихи усталость,
Ты перельешь в них каждый взор.
Как пред Омфалой, нежной, чистой,
Поник сраженный Геркулес, —
Так пред тобой, Поэт лучистый,
Лежит безгранный мир чудес.

Учитель, в сердце откровенье
Стрелою огненной впилось,
И я, как ты, в оцепененье
Слежу в веках земную ось…

Ты вскрыл грозящие нам бездны,
Ты расшатал ее чеку,
И вот гласит твой стих железный
Твою суровую тоску.

Уйдя от гулкого смятенья,
Слепых чудовищ – городов,
Ты в своевольном заточеньи
Смертельно алчешь вечных снов.

В ночной тиши, мудрец упорный,
Вкушаешь яды вещих книг,
В мечтах: то зверь, то дух нагорный,
То Бога солнечный двойник.

На миг луч сладостной надежды
Пустыню мира озарит,
И вновь устало клонишь вежды,
Храня спокойный, строгий вид.

Моя душа встречалась где-то
С твоей великою душой.
Тропой тернистою поэта
Иду, учитель, за тобой.

Земле и Небу не простила
Твоя огромная душа,
Отвергла все, за все отмстила,
Грозой безумия дыша.

Она чудовищной обидой
Ответила на суд слепцов
И встала черной пирамидой
Превыше храмов и дворцов.

Вкусив смертельного напитка,
Змеей безумья оплетен,
Ты не кричишь, сведенный пыткой,
Как не кричит Лаокоон.

Упорством всемогущей воли
Смирив мистическую дрожь,
Гигант, изваянный из боли,
Ты башней замкнутой встаешь.

С улыбкою ты носишь путы
И дремлешь в темноте тюрьмы.
Как Гулливера лилипуты,
Тебя во сне связали мы.

Над горькой бездной все тревожней
Твой дух, качаем вещим сном,
И безнадежней, безнадежней
«Разуверение во всем».

Твой путь, созвездья затмевая,
Влекла огромная звезда,
Но у дверей заветных Рая
И ты услышал «Никогда!».

Ты молвил: «К небу нет возврата!
Земле молиться не хочу!».
И в душном капище разврата
Затеплил красную свечу.

И все ж, как раб, влечешься к Раю,
Упав на этом берегу,
И ты не скажешь слов: «Не знаю»,
И не помыслишь: «Не могу».

Но там, во мгле души суровой,
Где день, как ночь, угрюм и строг,
Я разглядел цветок лиловый,
Полураскрывшийся цветок…

Да, ты любил людей когда-то,
Как ныне любишь лишь слова,
Но, претворяя их в стигматы,
Твоя душа всегда жива.

Прими ж восторг моих приветов
Ты, чар не знавший чародей,
Счастливейший среди поэтов,
Несчастнейший среди людей.

Валы стремят свой яростный прибой,
А скалы все стоят неколебимо.
Летит орел, прицелов жалких мимо,
Едва ли кто ему прикажет: «Стой!»

Разящий меч готов на грозный бой,
И зов трубы звучит неутомимо.
Ютясь в тени, шипит непримиримо
Бессильный хор врагов, презрен тобой.

Ретивый конь взрывает прах копытом.
Юродствуй, раб, позоря Букефала!
Следи, казнясь, за подвигом открытым!

О лет царя! как яро прозвучала
В годах, веках труба немолчной славы!
У ног враги – безгласны и безглавы.

Ты – оковами звенящий,
Изнемогший дух,
Пролетаешь ты, палящий,
Зноен, злобен, сух.
Кто надел тебе оковы,
В башню заточил?
И, задвинув все засовы,
Смертью залучил?
Под тобою властен синий
Отблеск и рассвет,
И в твоей душе-пустыне
Слышно только: «Нет!».
Звон, грозящий над тобою,
Злобен, дик и прям…
Кто померялся с судьбою,
Не отдавшись сам?
Лишь одна печаль рассвета
Благовест взманит…
И на зов твой нет ответа, —
Небо не роднит!