Марина Чечнева - Небо остается нашим

Всему личному составу приказываю: перед баней пройти стрижку волос.

Устанавливаю для всего личного состава сбора единую прическу: перед - на пол-уха и под польку - затылок.

Ношение других видов причесок только с моего персонального в каждом отдельном случае разрешения.

Нач. сбора особых полков Герой Советского Союза майор Раскова.

Вот с каких мелочей пришлось начинать Марине Михайловне Расковой.

* * *

Курс обучения летно-техническим специальностям в мирное время был рассчитан на три года, теперь его предстояло пройти в весьма сжатый срок. Если учесть, что никто из нас не был знаком ни с тактикой, ни со штурманским делом, ни с бомбово-стрелковым вооружением, ни с другими дисциплинами, без знания которых нельзя было обойтись в боевой обстановке, то можно представить, какая огромная нагрузка легла на плечи девушек-добровольцев. [40]

Особенно трудно приходилось штурманам. До войны женщин-штурманов в авиации было немного. А тогда, в сорок первом, девушкам, в большинстве своем вчерашним студенткам и работницам, предстояло за короткое время овладеть аэронавигацией и бомбометанием. Группа штурманов была наиболее многочисленной, сюда-то и нацелили свое внимание партийная и комсомольская организации, а также политработники.

Времени на занятия уходило по 13 часов в сутки, и еще, кроме того, после обеда приходилось заниматься азбукой Морзе, - вспоминает Полина Гельман. - Но мы ни перед чем не пасовали, ведь все мы пришли добровольно, никто не заставлял идти на фронт, поэтому все силы отдавали учебе, горели желанием как можно быстрее попасть на фронт.

Занимались много, но никто не жаловался. Хотя мы и не приняли еще воинскую присягу, каждая мысленно считала себя солдатом с первого часа войны. Это чувство заботливо поддерживали старшие товарищи - командиры и политработники.

Организатором боевой подготовки, душевным наставником женщин-авиаторов была майор М. М. Раскова. Она уделяла много времени контролю за учебой, принимала экзамены и зачеты по многим дисциплинам, не только учила, но постоянно училась сама.

* * *

…День и ночь над аэродромом гудели самолеты. Летчики нужны были фронту. Поэтому мы, не жалея сил, снова и снова отрабатывали боевые полеты.

Не легко и не сразу дались нам маршрутные полеты, выходы на цель в непроглядной тьме, когда небо закрыто тучами и не видно ни звезд, ни лупы, учебные прицельные бомбометания по полигону, освещенному на какие-то доли секунды осветительными бомбами.

Однажды я вернулась из ночного полета в подавленном состоянии - очень неудачно приземлилась, едва не разбила машину.

Спрыгнув на землю, я в сердцах бросила подруге:

- Не выйдет из меня ночника! Видишь, какая неудачная посадка…

- Надо сделать так, чтобы вышел, Чечнева! - раздался из темноты резкий голос Расковой. [41]

- Все равно не выйдет! - упрямо стояла я на своем. Марина Михайловна внимательно посмотрела на меня.

Я опустила глаза.

- Это у нее пройдет, товарищ майор, - вступилась за меня Надя Попова.

- Вот что, Чечнева, успокойся, не нервничай… Выше голову! После войны хочу видеть у тебя ордена. Не меньше двух!

- Так уж и двух!…

Раскова засмеялась:

- Три можно. А меньше двух не пойдет!…

Марина Михайловна повернулась и зашагала к другому самолету. Я видела, как она с завидной легкостью вскочила на плоскость крыла и стала что-то объяснять летчице.

Такой Раскова была всегда. В любое время суток она находилась рядом со своими девушками: проводила разборы, летала, беседовала с людьми, отдавала распоряжения, внимательно присматривалась к подчиненным, учила их. Казалось, она никогда не отдыхает, во всяком случае, ее постоянно видели за делом. Мы не замечали у Марины Михайловны внешних признаков усталости. Она умела владеть собой. Всем нам казалось, что эта женщина обладает невиданной энергией.

* * *

Трудно было не одной мне. Женя Руднева исповедовалась в дневнике:

Сижу на морзянке и огорчаюсь. Ничего у меня не клеится: с цифрами еще кое-как, а вот с буквами я никак не справлюсь, мы принимаем по радио, сразу на слух. Сейчас мы разучили условные знаки радиообмена, так я, наверное, всегда буду сообщать, что слышу плохо, не поняла и чтобы давали медленнее. И интересно получилось: эти звуки я сразу усвоила. Ну да ладно, справлюсь.

Ежедневные занятия требовали максимальной отдачи сил. А тут еще частые тревоги, дежурства на старте в снежные ночи, разогревание промерзших моторов перед вылетами, короткие проводы и долгое ожидание подруг с учебных полетов…