С. Кошечкин - Весенней гулкой ранью...

цветастые стихи Александра Прокофьева, стихи о России:

Вся в солнце, вся - свет и отрада,

Вся в травах-муравах с росой,

Широкие ярусы радуг

Полнеба скрывали красой...

Долины, слепящие светом,

Небес молодых синева,

На всем этом русская мета

И русского края молва!

Романтически-восторженное восприятие Есениным "полевой России", запечатленное в целом ряде стихотворений "Радуницы", шло не от желания

понравиться "христианствующим кругам", а от ощущения кровной привязанности к

любимой земле, осознания патриотических и эстетических чувств народных.

2

Есенин озаглавил свою первую книгу "Радуница".

Так называется один из народных праздников. Он отмечается в начале

весны.

П. И. Мельников (Андрей Печерский) повествует: "Весенние гулянки по

селам и деревням зачинаются с качелей святой недели и с радуницких

хороводов... На тех гулянках водят хороводы обрядные, поют песни заветные -

то останки старинных праздников, что справляли наши предки во славу своих

развеселых богов" ("В лесах").

В одном из своих стихотворений белорусский поэт Максим Танк вспоминает

о радунице,

Во время которой люди

Утром пашут,

Днем плачут на погостах,

А вечером пляшут, вернувшись домой

И за чаркой добром поминая ушедших.

Религиозные мотивы и образы "Радуницы", как и вообще дореволюционных

стихов Есенина, весьма своеобразны. Их истоки - в древней мифологии, в

народных духовных стихах, вобравших в себя языческие предания, в апокрифах,

отвергаемых официальной церковью. "Я вовсе не религиозный человек и не

мистик, - говорил поэт. - Я реалист, и если есть что-нибудь туманное во мне

для реалиста, то это романтика, но романтика не старого нежного и

дамообожаемого уклада, а самая настоящая земная..." И просил читателей

относиться к его Исусам, божьим матерям и Миколам как к сказочному в поэзии.

Сам насквозь земной, поэт в духе народных представлений, народной

фантазии сделал земными и бога, и святых угодников.

Они запросто ходят по селам и лесным тропинкам, беседуют с мужиками,

умываются "белой пеной из озер".

Так, под видом нищего идет господь "пытать людей в любови", и ему, убогому и болезному, старый дед подает зачерствелую пышку: "На, пожуй...

маленько крепче будешь". "Возлюбленная мати" наставляет воскресшего Исуса:

"Ходи, мой сын, живи без крова, зорюй и полднюй у куста".

В есенинских религиозных образах отсутствует тот дух священного

писания, каким отмечены, например, некоторые дереволюционные стихи Николая

Клюева и Сергея Городецкого (с этими известными поэтами Есенин встретился и

подружился в Петрограде в 1915 году).

Всевышний у Клюева - "сребробородый, древний Бог". "Я говорил тебе о

Боге, непостижимое вещал..." - начинает поэт одно из своих стихотворений.

"Венец Создателя", "наш взыскующий Отец", "Смотреть Христу в глаза - наш

блаженный жребий..." - в таком духе пишет Клюев о всевышнем.

Нездешнее, неземное окутывает образы богородицы и ее сына в стихах

Городецкого: "У Казанской Божьей Матери дивно светел вечный взгляд", "Его

глагол таинственный...".

У Есенина же традиционные образы предстают в самой что ни на есть

житейской реальности. Какая уж тут "божественность", если у милостника

Миколы, будто у заурядного калики перехожего, "пот елейный льет с лица", под

пеньком уготовлено место для "голодного Спаса", Исус зовет человека в

дубравы, "как во царствие небес...".

С иронией смотрит поэт на калик, ковыляющих из деревни в деревню:

Пробиралися странники по полю,

Пели стих о сладчайшем Исусе,

Мимо клячи с поклажею топали,

Подпевали горластые гуси.

. . . . . . . . . . . . . .

Вынимали калики поспешливо

Для коров сбереженные крохи.

И кричали пастушки насмешливо:

"Девки, в пляску! Идут скоморохи!"

Вот так: служители господа - скоморохи...

Не без юмора нарисована картина шествия богомолок на канон:

Отряхают старухи дулейки,

Вяжут девки косницы до пят.

Из подворья с высокой келейки

На платки их монахи глядят.

На вратах монастырские знаки:

"Упокою грядущих ко мне".

А в саду разбрехались собаки,

Словно чуя воров на гумне.

Читаешь эти строки и видишь добродушно-хитроватую улыбку крестьянина,

который при случае скажет о монахе: "Борода апостольская, а усок

дьявольский" - и если речь зайдет о ворах: "Добрый вор без молитвы не

украдет".

Есть у Есенина стихи, где религиозные мотивы, образы на первый взгляд