авторов Коллектив - Вахтанговец. Николай Гриценко

слаждался безмерной фантазией артиста. Помнится репетиция, когда Р.Н.

вытирал слезы от сотрясавшего его хохота, глядя, как Казанец-Гриценко,

на что-то осердившись, поднимал над головой тяжелую бочку, которая

против его воли тащила его через всю сцену от одной кулисы к другой.

Правда, потом Р.Н. этот трюк снял, посчитав его чрезмерным.

«На всякого мудреца довольно простоты»

Мамаев - Николай Гриценко Глумов - Юрий Яковлев

Повороты творческой судьбы непредсказуемы. То герой, то простак,

то хватающий за душу трагический персонаж, то вызывающий взры­

вы смеха комик. И все это рядом, в одном сезоне. Даже те, кто хорошо

знал Гриценко, кто понимал, что его искрометная фантазия не имеет

предела, были поражены его мастерством. Трагический, истинно рус­

ский образ Феди Протасова из «Живого трупа» (постановка Р.Н. Симо­

нова), страстного правдолюбца, мятущегося в поисках нравственной

истины, и комическая маска итальянского площадного театра Тарталья

из «Принцессы Турандот» (возобновление постановки Е.Б. Вахтанго­

ва Р.Н. Симоновым), мягкого, добродушного, суетливого толстяка, чья

бестолковая деятельность запутывает и без того сложные сюжетные пе­

рипетии спектакля. Две роли, два противоположных характера. В этом

разнообразии - сущность стиля этого блистательного артиста.

Именно это сценическое разнообразие, эту широкую творческую ам­

плитуду подчеркивала французская пресса, восторженно отзываясь

Александра Исааковна Ремизова

«Город на заре». Зяблик - Максим Греков, Лев Аграновский - Николай Гриценко

о незаурядном даровании артиста во время гастролей театра в Париже

в 1962 году. Мне удалось принять участие в переводе многочисленных

статей, и я был приятно поражен единообразием мнений в адрес замеча­

тельного исполнительского мастерства Гриценко. Он играл подряд Про­

тасова, Тарталью, Мышкина. Французские критики видели в этом актер­

ский подвиг, а это был каждодневный упорный труд, огромный талант

и верность своему театру. На его спектакли ехали в Париж из других го­

родов, его приглашали в гости... Он был очень популярен, как, впрочем,

и во время других заграничных гастролей театра. Заодно хочу отметить

одну деталь, ярко характеризующую душевный склад Гриценко. Многие

наши актеры охотно пользовались во время гастролей домашним госте­

приимством хозяев, обещая «а вот когда вы приедете к нам...» Однако,

Гриценко был одним из немногих, кто выполнял с лихвой свои обеща­

ния, будучи, однако, не бессребреником. Достаточно убедительный при­

мер его человеческой чистоплотности.

Время шло. Публика уже привычно ходила «на Гриценко». Он сы­

грал лихого красноармейца Вытягайченко («Конармия». Постановка

Р.Н. Симонова) и впавшего в религиозный фанатизм крестьянина Магару

(«Виринея» постановка Е.Р. Симонова) так, что на фоне многих актерских

удач этих спектаклей упомянутые персонажи выделялись своим необык­

новенным правдоподобием при острогротесковом рисунке ролей.

Исполнение Н.О. Гриценко роли Мамаева в спектакле «На всякого му­

дреца довольно простоты» (постановка А.И. Ремизовой) поражало много­

красочностью, обилием сочных сценических приспособлений и приемов,

что, впрочем, никак не нарушало единства актерского ансамбля, а скорее

даже обогащало его, внося дополнительные оттенки, обусловленные яр­

кой индивидуальностью артиста. На первый взгляд казался смешным

и жалким этот стареющий представитель бюрократического сословия

России, но за нелепостью его внешнего облика скрывался оскал одного

из «столпов общества» пореформенной политической конъюнктуры.

Спектакли, в которых был занят Гриценко, подолгу, благодаря его ма­

стерству, держались в репертуаре. Созданные им образы не тускне­

ли со временем. Он не останавливался на достигнутом, обогащая сво­

ей неистощимой фантазией уже созданные характеры. Талант и труд.

Труд и талант.

Он совершенно не был похож на многих своих собратьев по актерскому