авторов Коллектив - Вахтанговец. Николай Гриценко

не отменялся или не переносился спектакль с его участием. Он много был

занят в репертуаре театра, и выполнял его безукоризненно. Для съемок

он изыскивал свое относительно свободное время. А потом выходили на

экран такие его шедевры, как Рощин в «Хождении по мукам», Каренин

в «Анне Карениной», Татаринов в «Двух капитанах». Я не случайно вы­

делил из большого количества его кино-ролей эти прекрасные работы,

в которых он предстает подлинным аристократом, носителем благород­

ных кровей. И это человек, мягко говоря, с далеко не аристократическим

происхождением и с нелегким детством в шахтерской Горловке.

Евгений Федоров

84

На дворе осень, пелена дождя со снегом, мокро, сыро, одиноко...

Иду от метро «Смоленская» по старому Арбату к нашему театру.

Тускло горят фонари, одинокий гитарист наигрывает забытую мелодию.

Театр возникает из мрака своей серой громадиной. Он сейчас напоминает

Лондонский Тауэр. Но, что это?! О, чудо!

Как-будто светлое облако спускается с небес. Понимаю, это свет­лое

облако благодарной памяти замечательным,неповторимым Вахтанговцем.

Со многими я дружил, играл на сцене, выпивал... Сегодня многих - увы -

уже нет, и никогда таких больше не будет.

Николай Олимпиевич Гриценко!

Непревзойденный, неповторимый, непредсказуемый, космически та­-

лантливый! Он тоже ходил по этому маршруту от метро до нашего актер­

ского подъезда. Н-е-е-т - он не шел, он почти бежал к своим: Мышкину,

Тарталье, Протасову, к купцу Молокову, к Вытягайченко, Мамаеву, Магаре,

к Жонвалю на «Шестой этаж». Да разве можно перечислить всех персо­

нажей, все характеры, образы, даже не сыгранные, а пережитые этим ще­

дрым актерским сердцем!

Откуда этот золотой запасник? Этот вернисаж ярких персонажей...

Человек с ружьем». Иван Шадрин - Николай Гриценко

Я счастливый актер. С 1968 года я в труппе Вахтанговского театра, и я за­

стал Николая Олимпиевича Гриценко в полном расцвете сил на облаке по­

пулярности, любви и признания.

Сейчас над Арбатом «вызвездило»... Куда не брось взгляд: «А это кто?

Это - звезда!» Вахтанговцы поколения Гриценко не были звездами, я бы их

сравнил с Северным Сиянием. Они своими всполохами таланта озаряли

все творческое небо, их любила, гордилась ими, их знала вся страна.

В то незабываемое время наш театр играл так называемый советский

репертуар. Я имел счастье быть партнером «Лампадыча», как ласково

за кулисами называли Гриценко. «Человек с ружьем», «Память сердца»,

«Гибель эскадры», «Конармия», «Виринея», «Стряпуха замужем», «Самая

счастливая»...

Сегодня многие иронически заметят: «Что это, мол, за драматургия

такая?» Но вот парадокс! Билеты на эти названия раскупали мгновенно,

а иногда у кассы театра простаивали ночами и билетик лишний спраши­

вали от метро.

Николай Олимпиевич Гриценко в этом идеологически выверенном со­

ветском репертуаре напоминал тореадора: он умел этого идеологиче­

ски упитанного агрессивного «быка» заворожить, пощекотать эту холе­

ную холку, играючи потянуть время, а затем проткнуть и завалить этого

монстра!

И зал кричал: «Браво, Гриценко! Спасибо!».

«Я Вас привествую, синьор!

Я Вас не видел до сих пор!

Но я уверен, что отныне

Мне будет другом Террачини!»

Этими куплетами одной из многочисленных ролей Николая Олимпие­

вича мне хочется закончить и крикнуть: «Браво! Браво! Браво! Мой доро­

гой Николай Олимпиевич Гриценко!

Александр Галевский

В Николае были соединены

все женские идеалы

и Лоуренс Оливье, и Жан Габен, и Жерар Филипп, и Грегори Пек...

Он был высок ростом, потрясающе сложен, всегда одет с иголочки, но са­

мый главный манок для женщин - это его глаза. Зеленые глаза Гриценко

гипнотизировали женщину. От них было трудно уйти и не раствориться

в них тоже было трудно. В природе Николая Олимпиевича царствовал дух

Ф.М. Достоевского, князь Мышкин в нем просто жил! Он им был!

Выходит так, что только на склоне лет ты понимаешь, с кем была рядом,

почему горела от любви и почему почти за 50 лет, которые пролетели, как

один миг, больше такого, как он, я не встретила.