Александр Молодчий: В пылающем небе

Из Воронежа полк перебазировался и влился в состав дивизии тяжелых бомбардировщиков, которой командовал прославленный летчик М. В. Водопьянов.

Тренировки не прекращались. Необходимость их стала еще более очевидной, когда Новодранов вернулся из Москвы и сообщил нам:

— Ставка Верховного Командования возлагает на нас ответственную задачу: совершать налеты в глубокий тыл врага, бомбить его важнейшие объекты — заводы, железнодорожные узлы, аэродромы. Придется покрывать расстояния, еще недавно считавшиеся рекордными, преодолевать сопротивление сильной противовоздушной обороны противника.

По радио, в печати ежедневно сообщалось о зверствах фашистов, массовых расстрелах советских людей. Погибшие звали к мести, расплате. Наши ребята взрослели, становились более серьезными. Исчезла залихват-ская удаль. Суровые и беспощадные будни войны заслонили собой романтическое представление о легких схватках с врагом.

Уже стали известны многочисленные примеры невиданной стойкости советских воинов на различных участках фронта. Подлинный героизм проявили гарнизоны Бреста, Либавы. С беззаветной храбростью дрались пехотинцы, артиллеристы, моряки, летчики… Мы восхищались подвигом Николая Гастелло и многих, многих других.

Николай Гастелло. Мне особенно дорого имя этого мужественного человека: он обрел крылья в той же авиашколе, что и я, — Ворошиловградской. Только окончил ее на несколько лет раньше меня. О чем думал капитан Гастелло в последние секунды своей жизни, направляя подбитый, охваченный пламенем самолет на скопление фашистских танков, автомашин и бензоцистерн? Безусловно, о мести врагу за поруганную землю.

Мне дали новенький «ЕР-2», но постоянного экипажа пока еще не было. В это время в полк прибыли два штурмана.

— Выбирай любого, — сказал мне командир.

Я подошел к одному из них — старшему лейтенанту (чем-то он сразу мне понравился) и без обиняков спросил:

— Будете летать со мной?

Штурман серьезно и как-то недоверчиво посмотрел на меня. Я смутился и, кажется, покраснел. Он был старше по званию и возрасту. Думал, откажется. Но штурман, видимо, заметив мое смущение, неожиданно широко улыбнулся и протянул мне руку:

— Не возражаю, товарищ младший лейтенант.

Мы познакомились:

— Куликов.

— Молодчий.

Сергею Ивановичу Куликову было двадцать восемь лет (мне — недавно исполнилось двадцать один). Родился он в Ленинграде, в семье железнодорожника. После окончания семилетки учился в ФЗУ при фортепианной фабрике «Красный Октябрь». Работал краснодеревщиком. В 1932 году по путевке комсомола поступил в летно-техническую школу. Служил в Дальневосточной ар-мни авиационным техником. Затем окончил штурманские курсы. Участвовал в боях с японскими самураями у озера Хасан. Воевал с белофиннами.

Я привел эти скупые биографические данные лишь для того, чтобы подчеркнуть, насколько богаче моего был жизненный опыт штурмана Куликова. А у меня за плечами— лишь школа, авиамодельный кружок, аэроклуб, военная летная школа в Ворошиловграде да несколько лет службы в бомбардировочной авиации. Маловато. Очень даже немного. Да и не мог я достичь большего в свои двадцать лет. Сработаемся ли мы с Сергеем Куликовым? Надеялся, что сработаемся.

К нам в экипаж был зачислен стрелок-радист Александр Панфилов — стройный, широкоплечий парень, родом из Оренбургской области. Был самым старшим из восьми детей в семье. До службы в армии учительствовал в сельской школе. Саша рассказал, что его отец и четыре брата находятся на фронте. Сам он до прибытия в наш полк уже успел сделать несколько боевых вылетов.

Четвертым в экипаже стал воздушный стрелок, старший сержант Алексей Васильев — высокий блондин с симпатичными ямочками на щеках, что делали его лицо очень милым.

Сосредоточенный и настойчивый Сережа Куликов, улыбчивый и застенчивый, словно девушка, Леша Васильев, аккуратный и деловитый Саша Панфилов были не похожи друг на друга. Но сдружились они быстро. Уже через несколько дней наш боевой экипаж действовал слаженно, уверенно. «Прекрасные хлопцы!», — часто думал я, невольно любуясь своими новыми друзьями.

Сергей оказался великолепным штурманом. Он тщательно готовился к каждому тренировочному полету, учитывая все мелочи. Прокладывая маршрут, внимательно изучал характерные ориентиры, заранее продумывал, как поступить в случае потери ориентировки на том или ином участке. Находясь в воздухе, наш Серега Куликов не терял зря ни единой минуты — тренировался, при помощи средств радионавигации определял место нахождения самолета, выбирал наиболее удобные курсы следования.