Еще будут бои, сложные боевые задания. Нам долго будет не хватать Николая Васильевича — волевого командира, опытного и просто чудесного человека, которого все мы любили и уважали.
Эта трагедия потрясла всю авиацию дальнего действия. Многие ломали головы, искали причину катастрофы. А причина, пожалуй, в одном — в беспечности.
На войне нет возможности долго оплакивать погибших. Мы с воинскими почестями похоронили товарищей и стали готовиться к новым боям.
Командиром полка был назначен полковник Иван Филиппович Балашов. Дивизию принял генерал Дмитрий Петрович Юханов. За мужество, проявленное в боях с белофиннами, Иван Филиппович получил звание Героя Советского Союза. Перед началом Великой Отечественной войны командовал 100-м бомбардировочным авиационным полком, в котором служил и я. А ранее я служил в 51-м авиаполку под началом полковника Д. П. Юханова. Так что оба эти командира были мне хорошо знакомы.
После налета на Будапешт авиация дальнего действия нанесла ощутимый удар по военно-промышленным объектам города Бухареста. Так же, как и Будапешт, столица Румынии слабо прикрывалась средствами противовоздушной обороны, и наш полет закончился без происшествий.
Глубокий тыл врага испытывал ужасы войны. Но нас тревожило другое. Немецкие полчища рвались к Воронежу, Сталинграду… Авиация дальнего действия на время изменила свои маршруты. Мы стали бомбить аэродромы, переправы, железнодорожные эшелоны, скопления войск противника. Нередко самолетам нашего полка приходилось массово действовать как штурмовикам — с малых высот сбрасывать бомбы, а потом обстреливать цели из пулеметов. Мелькали дни, мелькали ночи, мы их не видели. Рев моторов. Разрывы бомб. Взлеты. Посадки. Снова взлеты. По два вылета в ночь. Ад на земле. Ад в воздухе. Мы почти не отдыхали. Если не было боевых полетов, мы все равно летали — учили прибывающее в наш полк пополнение.
Новички быстро осваивали сложные элементы полета, учились у опытных бывалых летчиков и штурманов. Когда экипажи были готовы к боевым действиям, их сперва выпускали на ближние цели, которые охранялись слабой противовоздушной обороной противника. Постепенно они привыкали к более сложным видам полета и к боевой обстановке. Некоторые из новоприбывших вошли в число лучших экипажей полка. Николай Харитонов, Федор Титов стали Героями Советского Союза, их штурманы Алексей Черкасов, Николай Беляев не раз отмечались правительственными наградами. Много их, молодых, преданных делу партии и правительства, отдали свою жизнь в смертельных боях с немецко-фашистскими захватчиками.
* * *
На фронтах боевые действия продолжались независимо от погодных условий, времени суток и периода года. Но весной и осенью многие грунтовые аэродромы размокали и вести боевую работу становилось невозможно.
Чтобы не снизить огневую мощь дальнебомбардировочной авиации, командование АДД вынуждено было производить некоторую перегруппировку боевых полков, базировавшихся на грунтовых аэродромах.
Поэтому весной и осенью на аэродромах с искусственным покрытием скапливалось по 5–6 полков нашей АДД, кроме того, сюда подсаживались штурмовики, истребители. Днем и ночью над аэродромами кружили самолеты: группы взлетевших уходили на выполнение операций, другие возвращались с боевого задания.
Руководить полетами в таких условиях было чрезвычайно сложно — для посадки и взлета такого большого количества самолетов не хватало места. Что делать? Руководитель полетов (его в шутку нарекли директором цирка) решал эти сложнейшие задачи успешно.
Однажды мы возвращались на свой аэродром.
— Справа какой-то самолет, мигает АНО [6] АНО — аэронавигационные огни.
,— доложил стрелок.
Я присмотрелся. Да, действительно мигает. Но чей это самолет? В темноте опознать трудно.
— Кажется, двухмоторный, — снова сообщил Васильев. — Наш, должно быть…
Я решил тоже несколько раз мигнуть. Неизвестный самолет ответил. Так, перемигиваясь бортовыми огнями, мы продолжали путь. Вместе подошли к аэродрому. Я сделал круг, готовясь зайти на посадку. Шедший за нашим самолет сделал то же, но, как мне показалось, не совсем уверенно. «Очевидно, на нем что-то неисправно», — подумал я и включил самолетные огни, чтобы дать ему возможность следовать за нами. На высоте 80–90 метров включил посадочные фары. И в это время в нашу сторону устремились огненные струи пуль и снарядов. Самолет, который мы приняли за свой, неожиданно открыл огонь из всех установок. На аэродроме, как рассказывали потом товарищи, обратили было внимание на подозрительную машину, но так как она шла вместе с нами, не стали особенно приглядываться. А когда вражеский самолет развернулся, аэродромные огни моментально были выключены. И мне с огромным трудом удалось посадить машину.
Читать дальше