Александр Молодчий - Самолет уходит в ночь

Надо взлетать. И как можно быстрее. Каждый стремился скорее подняться в воздух. Все рулили к старту. А там уже очередь. Ведь полоса-то одна.

Я тоже тороплюсь к месту старта. Поле большое, неровное. Громко стучат стойки шасси. Мне жалко машину, но что поделаешь! Сзади уже выруливают другие. Вот и старт. Что делать? Стоять в очереди? И тут вижу запасную полосу, предназначенную для посадки дежурных истребителей. Направляю машину к ней. Летчики эскадрильи, поняв мой замысел, устремляются за мной.

«Теперь интенсивность взлета удвоится», — думаю я и начинаю разбег. Ревут моторы. Бомбардировщик, переваливаясь на неровностях, идет на взлет. Двигатели работают на предельной мощности, а самолет бежит тяжело, словно нехотя. Он прыгает, трясется, жутко гремит металл. Наконец скорость отрыва набрана. Небольшое движение штурвала — и мы в воздухе! Самолет повис и стал медленно набирать высоту.

— Васильев, — обращаюсь к стрелку, — что там сзади нас?

— Взлетают два самолета одновременно.

— Вот и хорошо.

На душе становится легче.

Так начался этот полет на фашистскую столицу. Дойдем ли мы до намеченной цели? Задание сложное и, разумеется, очень опасное. Шутка ли — до самого Берлина и обратно! И все время вслепую, не видя горизонта. А такой полет, если не пользоваться специальными приборами, дающими летчику представление о положении самолета в пространстве, попросту невозможен.

Теоретически это очень просто — смотри на приборы и выдерживай нужный режим полета. Но дело в том, что вестибулярный аппарат человека помогает ориентироваться в пространстве, когда ты связан зрительно с окружающими предметами. Но закрутись в небе среди облаков, и не поймешь, фигурально говоря, где ноги у тебя, а где голова. Летчик, который в такой момент пилотирует самолет по приборам, сам не имеет представления о положении аппарата по отношению к горизонту. А приборы все знают. Но ты иногда излишне самоуверен. Свои ощущения принимаешь за истину. Да, пилотировать по приборам — очень сложное дело, нужна систематическая тренировка, но еще труднее заставить себя при полете в облаках не верить своим ощущениям. Увлечешься, и обманут они тебя.

Практическое освоение полетов в облаках сложно. Даже через многие годы, при новейшем оборудовании машины пилотажными приборами для слепого полета, летчики осваивали это по-разному: одни летали отлично, другие — хорошо, а некоторым это и вообще не под силу, хотя теоретически они подготовлены как следует.

Поэтому при полете вне видимости естественного горизонта все внимание на приборах. Это невероятно тяжело! А если учесть, что полет длится много часов?

А тут еще Куликов ни с того ни с сего посочувствовал:

— Саша, тяжело? Я только хмыкнул в ответ.

— Что это ты, Серега, за штурвал дергаешь? Воздушные ямы устраиваешь? Еще расплачусь, поди...

— Над Берлином не стоит. Пусть Гитлер плачет.

— Так вам сразу — и Берлин, — вмешиваегся Васильев. — Взлетели только...

Да, до фашистского логова еще лететь и лететь... Конечно, сложная боевая задача. Представить только: Летим на Берлин! Конец августа 1942 года. Фашисты у стен Сталинграда.

Безусловно, наши вылеты принесли бы ощутимую пользу и там, на Волге. Но, видимо, этот полет на гитлеровскую столицу не менее значителен. Наши бомбы по Берлину — это не только материальный ущерб врагу. Это и громоподобное сообщение Совинформбюро: в самом центре Европы, бомбами — по рейхстагу. Это говорит о непобедимости Страны Советов. Вот какая цена нашему боевому заданию.

Сергей Иванович Куликов тщательно следит за маршрутом. Пока местность, над которой летим, и невидима, но известна: не раз пролегал здесь наш маршрут. А дальше... Дальше ни тропок, ни дорог — настоящий непроходимый «воздушный лес»... Но не только летчики, а и штурманы теперь уже (это не 1941 год!) готовы к таким полетам.

Умелое использование радиостанции и радиопеленгаторов позволяет вслепую выходить в заданный район. Берлин — не исключение. В этом нет трудности, только нужно знать место расположения широковещательных радиостанций и их режим работы. При полетах на многие крупные города Германии наш штурман не раз использовал работу их же радиостанций.

И в сегодняшнем полете, хотя погода и была безоблачной и луна освещала землю, Куликов все же настроил наш самолетный РПК (радиополукомпас) на одну из радиостанций, работающих в районе Берлина, и стрелка устойчиво показывала нужное направление.