Ариадна Эфрон: История жизни, история души. Том 2

В Тарусе очень жарко, сушь великая и пыль; так и не довелось побывать в лесу и хоть на каком-нб. просторе; но и в своём садике тоже хорошо было... Был оазис зелени и тишины. Даст Бог, снова будет. Как-то у вас? Что скрывается за прозаическим названием Вашего летнего адреса? Напишите! И скоро ли приедет Елена Владимировна отдыхать вместе с Вами? И есть ли лес, вода, тишина? Всего, всего Вам обоим доброго и радостного!

Ваша АЭ

А.А. Саакянц

17 июля 1975

Милая Анечка, история с бесплодными поисками пантопона, с привлечением большого количества народа, напоминает игру в испорченный телефон, увы!.. Уже и до Вас добрались неуправляемые звонки, и от вас распространились... Кё фер 133 133 Que fair — что делать (фр.). , иной раз в горной местности слабый чих рождает могучий многоголосый и в небытии растворяющийся отклик! Бог с ними, пантопонами и голосами, Вам же за участие спасибо!

С тех пор требовались ещё иные лекарства, и они рассасывались -то ли в моём организме, то ли в космосе, как повезёт, или не рассасывались... Я прошла десятидневный курс лечения этих самых позвоночных болей (массаж, инъекции, всяческие лекарства) — девять дней лечения прошли «ничего себе», а на десятый боли возобновились за здорово живёшь. И будет ли конец этому царствию - в смысле царствия нестерпимых болей во мне (впрочем, они тьфу-тьфу! не непрерывны!) — и каков их истинный источник — пока неясно. Ясно лишь, что снимая боль инъекцией новокаина, вызвали у меня этой же инъекцией бронхиальную астму, о к<���отор>ой я ранее понятия не имела; это — ужас, что такое. Удушье, в смысле. И такое протяжённое во времени... Уйдёт ли оно так же, как пришло, или схватит за глотку до конца дней? Какая же я была счастливая ещё несколько дней тому назад, когда всех этих страстей не было на мою шею, т. е. когда был воздух на земле и на мою долю.

Всё в больнице (тарусской) было очень странно, такое изобилие смертей рядом, бок-о-бок, в такие мирные и солнечные дни, и такие сплошные страдания, и этот запах горького пота, крови, хлорки и аммиака - и много, много чего ещё. Все эти сутки просидела на койке - ложиться не могла из-за удушья и поэтому почти не спала; есть не могла, глушимая медикаментами. Но всё ещё что-то виделось и думалось и почти бредилось.

Вышла я «на волю» не в лучшем виде, как легко догадаться, и в полной ненадежности. Устала от истеричности собственного дыхания и от болевых вспышек. Но, конечно, рада, что вернулась «домой» и могу дышать чем-то, действительно напоминающим воздух... Ну, а что завтра будет? или - через час, через минуту? «Дышу» рывками, т. е. практически - задыхаюсь.

Журнала со своими воспоминаниями не видела 1(кажется, я одна!) Несмотря на трёхкратную просьбу о присылке 10 экз<���емпляров> в Тарусу, «Звезда» не прислала ни одного. Выцарапывать чегой-то из них нет сил. Я совсем больна.

Относительно того, что «страницы» слишком компактны и читаются с трудом, я отлично знаю; произведённые в последний момент сокращения («видимость» ред<���акторской> работы) не улучшили их, это я тоже знаю. Особенно нуждается в воздухе пастернаковская тема - но, дал бы Бог ещё дыхания, я надеялась к ней вернуться, не зная, что как раз дыханьице-то на волоске!

О «каше» из подобных жмыхов и не помышляю, книги пишутся иначе и не из «журнальных вариантов» создаются и лепятся, уж тут Вы мне поверьте!.. За желание редактировать несбыточности - спасибо... У Вас это переходит в хобби — обратно же кё фер! Дай нам Бог!

Сюда Вас пока не зову из-за своих расцветших и заколосившихся хвороб — но Вы всё понимаете и не обидитесь. Маме сердечный привет — и [нрзб.]... Вас обнимаю, а А.А. приветствует.

Ваша А.Э.

' В журнале «Звезда» (1975. № 6) были опубликованы мемуары А.С. «Страницы былого».

Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич

21 июля 1975

Дорогие мои, наконец получила сразу 3 открытки и узнала, что вам только недавно удалось перебраться на дачу, куда я вам всё время писала и посылала телеграммы, вы же ещё находились в Москве. Из больницы выписалась на днях, там было тяжко из-за жары, безвоздушна, - запахов (нет канализации) - и изобилия тяжёлых больных - что поделаешь! Зато были и санитарки, и сёстры - причём «на высоте», как ещё водится в провинции. От позвоночных болей спасали массажем и инъекциями, от сильно и впервые в жизни разыгравшейся бронхиальной астмы - внутривенным эуфиллином. Дома лёгкие приступы преодолеваю сама, при тяжёлых приходится вызывать «скорую». Трудна астма с её предсмертными задыханиями, особенно ночными... Оказывается - просто дыхание - настоящее счастье! Целуем вас всех!