Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

Они выходили в море для обстрела румынского порта Констанца.

Уже в первые дни войны наши минеры блеснули высоким мастерством. На контрольном тралении, а также при постановке параван–трала расчет старшины 2‑й статьи Александра Кошеля действовал как слаженный ансамбль. Этому немало способствовали умелые действия мичмана Николая Степаненко, работавшего на кране, и боцмана старшины 1‑й статьи Анатолия Евменова. Так было и в последующем — не припомню случая, чтобы кто–либо из краснофлотцев и старшин, занятых на постановке трала, сплоховал, чтобы у нас произошла заминка. Это — результат кропотливой боевой учебы в предвоенные годы.

Вражеские самолеты забросали минами Севастопольский рейд и внешнюю акваторию по створу Инкерманских маяков. Мины эти опускались на парашютах. Две из них упали и взорвались на берегу — одна на Приморском бульваре, другая в районе Пироговки. Были жертвы среди населения города.

В последующем фашистские самолеты ставили мины не только в районе Севастополя, но и на рейдах и в бухтах других баз флота, на его коммуникациях.

Мины оказались необычными — донными, неконтактными. Откровенно говоря, мы не были готовы к борьбе с ними. Мина взрывалась при прохождении над ней судна с металлическим корпусом, создающим вокруг себя определенное магнитное поле. У нас начались потери. Уже 22 июня подорвался и затонул буксир «СП‑12», следовавший в Карантинную бухту. Через день такая же участь постигла плавучий кран. Выяснилась любопытная деталь: буксир прошел над миной благополучно, а буксируемый им кран подорвался.

Потери продолжались. 30 июня на наших глазах подорвалась паровая шаланда «Днепр», а 1 июля — эсминец «Быстрый». А ведь здесь перед этим проходили боевые корабли и вспомогательные суда. В чем же дело? Выходит, на минах установлены какие–то приборы, которые срабатывают от многократного воздействия магнитного поля.

Обстановка на севастопольских фарватерах все более осложнялась. Обеспокоенный этим, штаб флота разработал систему наблюдения за постановкой противником мин. Были оборудованы специальные береговые посты, непрерывно следившие за водной акваторией. Кроме того, в ночное время выставлялись наблюдатели на катерах и шлюпках. Это позволяло точно определять места падения мин, обвеховывать и уничтожать их. В штабе ОВРа велась карта минной обстановки, с которой нас знакомили чуть ли не ежедневно.

Однако все это не обеспечивало эффективной борьбы с минной опасностью. Необходимы были какие–то более действенные меры.

Траление мин — главная задача тральщиков. Мы много учились этому и немало преуспели в своем деле. Наш «Щит», в частности, на трубе гордо носил красную звезду в позолоченной окантовке с золотыми буквами «СССР» в центре — знак первенства на флоте по своему классу кораблей. Хорошую специальную подготовку получили и другие экипажи кораблей ОВРа. Но на тренировках мы тралили лишь якорные мины и минные защитники. А вот с магнитными минами встретились впервые. Наши тралы совершенно не годились для борьбы с ними.

Надо было раскрыть секрет новой мины, выяснить ее тактико–технические характеристики, создать для борьбы с ней специальные тралы. Одновременно встала задача создать аппаратуру для размагничивания боевых кораблей.

Обнаружить магнитные мины нам удалось довольно быстро. Но как их разоружить? Первым ответ на этот сложнейший вопрос дал военный инженер 3 ранга Михаил Иванович Иванов. Уже в начале июля он сумел с помощью изготовленного из немагнитного металла инструмента разобрать фашистскую мину, поднятую в районе Очакова с морского дна. Рискуя жизнью, Михаил Иванович установил, что мина снабжена магнитным взрывателем. Вес ее заряда составлял 300 кг особого сплава. Анализ взрывчатки показал, что она состоит из тротила (60 %), гексогена (24 %) и алюминия (16 %). Сила ее взрыва намного превосходила взрыв тротиловой взрывчатки [2] Николаев В., Романовский В. Морские саперы. М., 1961, с. 32.

В корпусе мины в числе многих новинок инженер обнаружил прибор срочности и прибор кратности. Вскоре эти приборы появились в каюте командира ОВРа, и мы были ознакомлены с ними.

Прибор срочности представлял собой обычный часовой механизм. Он включался в цепь замыкателя и заводился на определенное время — от 15 минут до нескольких суток. В течение этого времени мина была безопасна, затем прибор приводил ее в боевое положение. Теперь начинал действовать другой прибор — прибор кратности, срабатывавший в зависимости от того, на какое деление он поставлен. Если, скажем, его ставили на индекс «5», то мина взрывалась при пятикратном прохождении над ней корабля или судна.