Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

«Надо думать, — отмечает в конце корреспондент, — что праздники цветов получат у нас право гражданства, и этому можно только порадоваться. Мы так редко веселимся от души, что каждое начинание, направленное к такому общему веселью, можно только приветствовать».

Надо подчеркнуть, что сбор от праздника цветов, обычно использовался на благотворительные цели.

В дневнике Башкирцевой не раз встречаются упоминания о том, как она бросала букеты цветов приглянувшимся ей мужчинам, кроме того, на этих празднествах, покупалось и конфетти, которое тоже рассыпалось в больших количествах, как-то за один раз Мария рассыпала около сорока килограммов конфетти.

Семья развлекается, как может, и основным развлечением остаются все-таки поездки в Монте-Карло, куда ее мать может отправиться вдвоем, едва познакомившись с мужчиной.

«Я злилась на маму, потому что она несколько раз спрашивала у крупье: «Сколько времени? Малышка боится, что мы опоздаем на поезд». Я неприятно чувствовала себя в зале, где были одни кокотки. Но нужно было ждать еще час, и я была вынуждена оставаться там… Каждый был со своей дамой. Это действительно было не очень прилично. Но что было самым скабрезным, так это их уход: эти дамы уводили этих господ с такими криками, с такими песнями!.. Поезд уже трогался, а их песни еще были слышны, и как мало эти песни гармонировали с красотой неба, луной и морем, выделяющемся на фоне гор. Дома эта очаровательная история продолжается и длится долго. У-бо-жество! Неужели все мужчины живут так же, как те, которых я видела сегодня вечером? Все это производит неприятное и грустное впечатление. Эти мужчины, эти женщины, которые… Каждая уводит свою добычу…» (Неизданное, запись от 30 марта 1874 года.)

Мыслями она все время возвращается к герцогу Гамильтону, вспоминая все малейшие подробности, касающиеся его, все слова, сказанные им и случайно ею услышанные.

Однажды утром, в понедельник, 13 октября 1873 года ее гувернантка, малютка англичанка Хедер, пока Муся отыскивала заданный урок, сообщает ей:

— Знаете, а герцог Гамильтон женится!

«Я приблизила книгу к лицу, почувствовав, что покраснела, как огонь. Я чувствовала, как будто острый нож вонзился мне в грудь. Я начала дрожать так сильно, что едва держала книгу. Я боялась потерять сознание, но книга спасла меня. Чтобы успокоиться, я несколько минут делала вид, что ищу…» (Запись от 13 октября 1873 года.)

Потом она ушла к роялю, пробовала играть, но пальцы были холодны и непослушны. Ее позвали играть в крокет, она с видимым удовольствием откликнулась и побежала одеваться. В зеленом платье, с золотистыми волосами, беленькая и розовая, — она казалась себе хорошенькой, как ангел, а сама все время думала: он женится! Возможно ли?

Вечером она плакала! Ее волновала, бесила и убивала гнетущая зависть к счастливой сопернице. Она была уже взрослой и понимала, что любовь проходит, она не вечна. Она понимала, что не умрет от любви. Но она не хотела, не хотела видеть его с ней! Она ненавидела герцога за предательство! Она в Бадене, ее соперница, в Бадене, который Муся так любила! Она в Бадене вместе с Гамильтоном!

«Сегодня я изменила в моей молитве все, что относилось к нему: я более не буду просить у Бога сделаться его женой!

Не молиться об этом кажется мне невозможным, смертельным! Я плачу как дура! Ну, ну, дитя мое, будем же более благоразумны!

Кончено! Ну и прекрасно — кончено! О, теперь я вижу, что не все делается, как хочется!» (Запись от 13 октября 1873 года.)

13 октября так для нее и останется роковым днем.

«Я чувствую ревность, любовь, зависть, обманутую надежду, оскорбленное самолюбие, все, что есть самого ужасного в этом мире!.. Но больше всего я чувствую утрату его! Я люблю его! Зачем я не могу выбросить из души моей все, что наполняет ее! Но я не понимаю, что в ней происходит, я знаю только, что очень мучаюсь, что что-то гложет, душит меня, и все, что я говорю, не высказывает сотой доли того, что я чувствую». (Запись от 29 ноября 1873 года.)

«Мой дневник — самое полезное и самое поучительное из всего, что было, есть и будет написано! Тут вся женщина, со всеми своими мыслями и надеждами, разочарованиями, со всеми своими скверными и хорошими сторонами, с горестями и радостями. Я еще не вполне женщина, но я буду ею. Можно будет проследить за мной с детства до самой смерти. А жизнь человека, вся жизнь, как она есть, без всякой замаскировки и прикрас, — всегда великая и интересная вещь.» (Запись от 14 июля 1874 года. На самом деле, запись от 14 июля 1875 года.)