Пётр Андреев - Повесть о моем друге

8. Для уничтожения врага не стесняйтесь прибегать к любым средствам: душите, рубите, жгите, травите фашистскую гадину. Пусть почувствует враг, как горит под ним наша земля».

В течение июля ЦК КП(б) Белоруссии осуществлял интенсивную заброску в районы, занятые противником, партизанских отрядов, организаторских и диверсионных групп. Из Могилева 29 июля было заброшено 28 таких отрядов, инструктировали их товарищи К. Е. Ворошилов и П. К. Пономаренко, из Лиозно было направлено 29 отрядов, из Рославля — 28, из Гомеля — 23, из Пинска — 16 отрядов.

…Сергей метался по тылам врага, помогая претворять в жизнь указания партии; встречался с товарищами, оставленными в подполье, налаживал связи, участвовал в создании будущей огромной и грозной партизанской армии.

Затем по решению подпольного обкома он, так же как и я, перешел линию фронта — для доклада ЦК КП(б) Белоруссии.

Побывав у первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко, Сергей рассказал ему все, что видел и слышал.

Первый секретарь ЦК счел его рассказ заслуживающим серьезного внимания. Он знал Сергея лично — за две недели до начала войны вызывал его в Минск для беседы: хотел забрать Антонова на руководящую республиканскую работу. П. К. Пономаренко созвонился с Буденным и направил к нему Антонова, чтобы тот рассказал маршалу о положении войск, попавших в окружение.

…Я привожу рассказ Сергея о встрече с Буденным таким, каким я запомнил его после встречи с моим другом в ту тревожную, беззвездную, душную летнюю ночь…

…Из-за стола, протянув руку, шел к Сергею человек в маршальской полевой форме, с большими звездами на рукавах гимнастерки.

— Добрый вечер, товарищ Антонов, — сказал Буденный.

Да, это был он — тот самый бедняцкий сын, полный Георгиевский кавалер, легендарный красный казак, которого Ленин сравнивал с Гарибальди, — Семен Михайлович Буденный. И уж совершенно некстати вспомнилась Сергею давнишняя строевая: «Буденный наш братишка…»

Маршал просто, по-отцовски обнял Сергея за плечи, усадил на диван. Во всем его облике — даже в знаменитых, чуть тронутых сединой усах — было что-то непривычное, непохожее на тысячи его портретов, знакомых каждому из нас с детства. Сейчас перед Сергеем на гнутом венском стуле сидел безмерно постаревший, осунувшийся человек.

— Расскажи, сынок, что видел, — попросил маршал.

Сергей повторил свой рассказ. Говорил он горячо, сбивчиво, волнуясь, ничего, решительно ничего не приукрашивая, не упрощая, не скрывая. И о том, как жестоки, безжалостны оккупанты, и о том, что люди, оказавшиеся по ту сторону линии фронта, не знают правды, сбиты с толку вражеской пропагандой. А она твердит, хвастает, что немец уже занял Москву, а Сталин и другие руководители бежали куда-то за Урал…

Маршал не проронил ни слова, не задал ни одного вопроса — только слушал, внимательно слушал Сергея, словно сверял его наблюдения, его мысли с тем, к чему он пришел сам, о чем думал, не мог не думать здесь, в Гомеле.

Сергей, закончив рассказ, чуть не закричал:

— Где же наши армии, товарищ маршал?! Когда же погоним фашистов до Берлина?..

Буденный помолчал несколько мгновений, а затем заговорил — глухо и неторопливо. Он не отвечал прямо на вопрос Сергея, но то, о чем он говорил и, главное, как он говорил, — ошеломило. Антонов ожидал всего, чего угодно, — только не этого…

Тихо, медленно, казалось, с трудом подбирая слова, Буденный объяснял, что враг неслыханно силен и ни в коем случае нельзя недооценивать его мощи.

— Он силен, немец, ох как силен, — повторил Буденный. — А разговоры, что в Москве они, не просто брехня, сынок. Может и до Москвы немец дойти, может…

Сергей посмотрел на усталого старого человека в маршальской форме, и жуткая, нестерпимая мысль обожгла его. Он внимательно слушал, но мысль эта — страшная, безумная, невероятная — все больше овладевала им. Он с трудом взял себя в руки, до боли, до хруста сжал кулаки.

Как же Буденный может говорить о том, что немец дойдет до Москвы, если он, Сергей, воспитан в одном непреодолимом убеждении: «От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней»…

— Отдохни, сынок, пару дней. Спасибо тебе за все, что ты рассказал, — произнес маршал.

Буденный встал и, подойдя к Сергею, взъерошил ему волосы, в которых появились первые седые пряди.

Много лет спустя, в фойе Георгиевского зала в Кремле, в перерыве между заседаниями Верховного Совета, меня представили Семену Михайловичу Буденному.