Светлана Макаренко-Астрикова - «Серебряная роза. Женщины в искусстве. Строфы и судьбы». Том первый

Прекрасной Муся, конечно, взяла на себя.) в густом дыму и верили в свою неотразимость».

Вот это был успех так успех! Но… всё хорошее быстро кончается, пришел конец и этим невинным детским забавам. Уже через год Муся поступила в Павловский женский институт. Впрочем, и там, помимо напряженных занятий и выработки безупречных манер – «привычки к гостиной», – случались свои праздники. И самое волнующее воспоминание: она, двенадцатилетняя, танцует на балу с высоким подростком Михаилом Лангом… Михаил – Мика, будущий Крылатый – учился тогда в Морском корпусе, готовясь стать потом лейтенантом Черноморского флота. Будущий капитан дальнего плавания влюбился в Мусю Волынцеву совершенно, как принц в Золушку! И… Золушка не убежала, не потеряла туфельку, но совсем потеряла голову от счастья.

Были и еще головокружительные встречи. А потом… Жизнь надолго разведет их. Бурные хляби моря житейского обернутся сыпнотифозной горячкой на Кавказе, затем эмиграцией… Придет час – и уже в Париже Мария Вега прочтет однажды в газете траурное извещение о гибели лейтенанта Ланга. Прочтет – и всё же ни на единый миг не поверит этой черной вести! Сердце, вопреки очевидному, подсказывало: он жив! Она будет ждать, искать, надеяться на невозможную встречу… И чудо все-таки произойдет! На закате дней она найдет своего далеко-далеко уплывшего принца. С седыми висками, но по-прежнему статный, он предстанет перед ней. Он подарит ей топазы, привезенные с Цейлона, он увезет ее в Майами, в свой маленький белый домик, точно снятый с новогодней елки. Когда-то, глядя на игрушечный елочный домик, она сказала ему: «Хочу войти в такой!» – и он уверенно ответил ей: «Войдешь!» Когда они пересекали Атлантический океан, то увидели две радуги, стоящие «ни на чем» над свинцовой водой, и вошли в эти семицветные ворота…

Сказка со счастливым концом! Правда, жить в Америке Мария Вега все-таки не смогла. Уж очень непривычно было всё, начиная с климата, фауны и флоры. Ну, вот хотя бы такая милая деталь: невыносимо жарко, Мария Николаевна собирается принять прохладную ванну, а в ванне – огромный, с блюдце, тропический паук! С криком она кидается к Мике, а тот невозмутимо говорит, не отрываясь от книги: «Ну, что же тут страшного, захотел купаться – и купается!» Но паук любитель водных процедур – это бы еще полбеды. А вот как разобраться во всех этих бесчисленных сто седьмых и тысяча восьмых авеню? Мария Вега, как многие поэты (вспомним, хотя бы Анну Ахматову, не умеющую переходить улицу! Марина Цветаева тоже отродясь не умела…), ориентировалась в пространстве не без труда, а что касается цифр, ей легче было бы прочесть и запомнить клинописную ассирийскую табличку…

В конце концов. решили выбрать более спокойный вариант: простившись с белым домиком, Ланги перебрались в Швейцарию, где им было суждено прожить вместе десять счастливейших лет. Снятая квартирка превратилась для них в Дом покоя, Мика, по Булгакову, стал Мастером, и Мария-Маргарита собственноручно вышила для него на шапочке букву «М»… Но и он в долгу не остался: как-то раз к празднику взял и сшил для нее… платье! Руки у него вообще были золотыми. Он сам мастерил книжные полки, умел починить всё, и Мария Николаевна не однажды с гордостью говорила: «Какой практичный морской волк!»

Они разделяли радости и беды. Последних тоже выпало немало. Годы и болезни брали свое (у Михаила Максимилиановича был наследственный диабет). Открывшаяся язва на ступне, ампутация ноги – дважды… Перед смертью Михаил Ланг пожелал, что если Марии Николаевне будет все-таки суждено вернуться в Россию, то чтобы урна с его прахом нашла успокоение на дне морском… Если не в Черном море, то хотя бы в Финском заливе, в балтийских водах. Мария Николаевна свято выполнила его волю – это произошло невдалеке от Кронштадта – и пожелала, когда придет ее час, быть похороненной там же и так же… (И ее воля была выполнена – мы сделали это с Майей Луговской и ее родственником, моряком. Но это уже совсем отдельная, особая история…)

Однако я всё время забегаю вперед, что и неудивительно: так причудливо сложилась жизнь Марии Веги.

Вернемся к тому моменту, когда она вместе с отцом и тетей оказалась в эмиграции, в Париже. (Несколько лет, впрочем, она прожила также в Ментоне, на юге Франции.) Начиная с тридцатых годов ее имя становится известным, и не только во Франции, но и в Бельгии, в Италии, в США, в других странах. У нее выходят в Париже три сборника стихов: «Полынь» (1933), «Мажор в миноре» (1939), «Лилит» (1955), по которым стало ясно, что она – крупный и неповторимо-своеобразный поэт. Обрела она известность и как драматург и романист. Благосклонный прием читателей и критиков встречают два ее романа – «Бронзовые часы» и «Бродячий ангел». На одном из публичных чтений (Мария Вега знакомила парижскую литературную публику с отрывками из романа «Бронзовые часы») оказался сам «Иван Великий» – так почтительно именовали в эмигрантских кругах Ивана Алексеевича Бунина. Дождаться от него комплимента было, как известно, не просто – с таким же успехом можно было выжать из камня воду. Мария Николаевна прочла, в частности, отрывок о русском лесе, который стоит того, чтобы привести его целиком: