Константин Писаренко: Патриарх Никон. Загадки Раскола

Освобожденный из польского плена летом 1619 года, Филарет уже летом 1622-го собирался объявить королю Сигизмунду IV войну. 14 марта юный царь одобрил планы батюшки по мобилизации войск против поляков. Однако через неделю, 26-го числа, дезавуировал свой указ, уведомив всех, что ратники будут направлены на южный кордон, против татар. За спиной осмелевшего монарха стояла, разумеется, мать, с чем разгневанному патриарху пришлось считаться. Опираясь на Марфу Ивановну, князь Черкасский сумел продлить мирную передышку на десять лет. Но в 1632 году Филарет все-таки вынудил сына одобрить вторжение русской армии в Польшу. Чем закончилась двухлетняя битва за Смоленск, известно. Разорительным татарским набегом в район Тулы и Серпухова летом 1633-го, скоропостижной смертью инициатора авантюры патриарха Филарета в октябре, капитуляцией деморализованных, окруженных солдат воеводы Михаила Шеина в феврале 1634 года.

Расхлебывать «кашу», заваренную отцом государя, довелось Ивану Черкасскому. Именно он умудрился заключить с поляками почетный мир, после чего организовал строительство засечных черт на четырех дорогах, по которым татары совершали рейды в русские земли. До кончины в апреле 1642 года князь успел полностью перекрыть два пути – ногайский и изюмский шлях. Два других – муравский и кальмиусский – довольствовались частичным укреплением. Кроме того, Черкасский позаботился о наполнении звонкой монетой царской казны, опустошенной неудачной смоленской войной, и ослаблении межсословных противоречий. А еще приободрил соотечественников блестяще проведенной военной акцией, вошедшей в историю под громким названием «Азовское сидение». Без русских поставок оружия, боеприпасов и провизии, без тысяч русских волонтеров казаки, овладевшие дерзкой атакой Азовом, вряд ли удерживали бы крепость в течение пяти лет (1637–1642).

Церковь в стороне от политических баталий, увы, не осталась. За ускорение нападения на соседнюю страну активно ратовал Дионисий Зобниновский – с февраля 1610 года архимандрит Троице-Сергиевского монастыря. Это он благословил Минина и Пожарского на освобождение Москвы. Это его после Смуты обвинили в ереси, а реабилитировал и очистил от клеветы Филарет. Дионисий доверял патриарху безоговорочно. Между тем управлял архимандрит богатейшей монастырской вотчиной московской державы. Ее огромные средства святейший патрон вполне мог пустить на антипольскую войну. «Прагматикам» надлежало как-то нейтрализовать данную угрозу. Вот Черкасский и решил перебросить из Соловецкой обители в Троице-Сергиевскую Александра Булатникова, поручив иноку ключевую должность келаря, контролирующего расходные статьи монастыря. Михаил Федорович произвел знаковое назначение в мае 1622 года, через полтора месяца после срыва первой попытки втянуть Московское государство в военную авантюру.

Как складывались отношения двух уважаемых старцев, догадаться нетрудно. Плохо! Споры и конфликты следовали один за другим. Причем келарь не стеснялся в способах воздействия на оппонента. Оскорблял, унижал, а то и бил приверженца Филарета. Тем не менее задачу, поставленную перед ним, выполнил. Напрасное истощение монастырской казны предотвратил. В мае 1633 года Дионисий Зобниновский скончался. Но торжествовать Булатникову не стоило. За двадцать лет руководства обителью архимандрит собрал вокруг себя кружок интеллектуалов, с увлечением изучавших антикатолическую книжность Киевской митрополии, этические мировоззрения Иоанна Златоуста и Максима Грека. Одним из молодых членов кружка и был Боголеп Львов. А верховодил в нем его приятель и любимый ученик Дионисия Симон Азарьин. В 1634 году монахи избрали Азарьина казначеем монастыря, и тот не преминул отомстить обидчику учителя. Задействовал все связи и ресурсы, чтобы дискредитировать крестного царевича в глазах и государя, и фактического «диктатора» Московии князя Черкасского. Осуществил задуманное в 1641 году. Булатников угодил под следствие, по итогам которого в январе 1642 года ему пришлось покинуть и пост келаря, и окрестности Москвы. Возвращение домой, на Соловки, совпало с выборами нового игумена в Богоявленском монастыре на Кожеозере, где де-факто заправлял всем Боголеп Львов. Ну разве мог опальный инок не воспользоваться оказией и не попробовать протолкнуть в начальники кожеозерского братства своего ставленника, которого и нашел на «особном острове», недалеко от монастыря. Благо тот оказался из числа учеников Елеазара Анзерского…