Егор Канкрин - Путешествие 1840 г.

Умирают и тысячи простых людей, которым однажды довелось пережить три удивительных года после 1812-го. Уже мало кто из нынешних российских офицером отмечает отступление французов за Неман, и вряд ли вообще на службе в русской армии еще остались офицеры и солдаты, сражавшиеся в те годы.

Какими сдержанными стали люди, вспоминая то славное время! Тогда важнее всего была свобода нации, народность, избавление от иноземного ярма. Ныне же люди прославляют вчерашних поработителей, изводят друг друга мелочной полемикой о формальностях гражданского права, в то время как суть его несовершенства кроется в повальной невоспитанности людей и той лжи, которую печатают газеты.

С другой стороны, это естественно. Все старое должно исчезнуть в тумане. В свое время штурм Трокадеро наделал столько же шума, сколько наш Аустерлиц, а какая-нибудь битва при Вероне была, вероятно, не менее значима, чем наш Лейпциг. Окружающий мир прочнее мира грез, не будь это так, мы бы все давно утонули в воспоминаниях. Но нам, всем тем, кто все это прожил и пережил, в каком бы звании мы тогда ни состояли, выпал случай вместе взвесить произошедшее и происходящее. Взять и положить их на разные чаши весов. Но, чтобы сделать это правильно, надо не бояться встретиться с призраком самого себя.

Я в Берлине. После ужина, в 7 часов, пошел прогуляться по Унтер-ден-Линден. Затем проехался на городском извозчике, будучи одетым в штатское. Хотел просто осмотреться. Я был в Берлине тогда, в 1815, но я был, конечно же, другим человеком. Королевский замок – очень большое здание, возведенное в прежнюю эпоху – являет собой начало стиля рококо и, безусловно, заслуживает всяческих похвал. Старый замок курфюрста с башнями по углам, сохраненный в виде пристройки к одной из стен, остался почти нетронутым. Вот она цельная картина того, как настоящее расправляется с прошлым. Между тем, этот курфюрстов замок был в свое время главным зданием столицы. Нынче, стоит какой-либо важной особе вдруг поселиться в старом замке – сейчас это не более чем резиденция для частных лиц, – ее тут же запишут в частные лица. Причина, увы, весьма банальна. Власть порождается мнением людей, которое увенчивает властителей специальным нимбом, весьма, кстати, очевидным, наделяя их тем самым особым магнетизмом. Но вот нимб исчез – и от прежней славы не остается и следа.

В Тиргартене мне приглянулись некоторые весьма приличные домишки, в особенности небольшие. Здесь разрешено строиться каждому, и поэтому в архитектуре можно наблюдать много фантазии, несмотря на то, что стиль такого дома сам по себе накладывает определенные ограничения.

В эти дни я вновь проехал мимо некоторых примечательных сооружений, но был слишком занят поручениями моего монарха и представлением ко двору нового короля, чтобы писать.

В Лейпциге мы случайно оказались в нужном месте в нужное время, успев к праздничному шествию по случаю годовщины начала книгопечатанья, и могли все увидеть воочию. Подобные шествия обычно хорошо укладываются в программу и красиво описываются в газетах, в действительности в них есть что-то от фарса – им недостает достоинства.

Сегодня с чрезвычайным промедлением добрались до Нюрнберга. Не дай бог кому-либо ехать через Хоф и окружающее его нагорье мало-мальски значительным экипажем. Дороги сами по себе неплохие, хотя и узковатые, но постоянно взбираться в гору, а затем спускаться вниз, и все это в час по чайной ложке… Даже у самого терпеливого лопнет терпение! Мы пробирались старыми путями и среди тесно прилегающих друг к другу городков то и дело попадались довольно крутые участки, но и долгих открытых отрезков было достаточно много, так что удавалось иной раз уменьшить затраты, узнавая как срезать часть пути.

Повсюду в округе бывшей верхней Саксонии, как и в Пруссии, во многих вещах был порядок, здесь стоит упомянуть и внимательное отношение к лесным угодьям, в первую очередь, к частным, в которых хозяин бережно следит за своим лесным капиталом.

В Баварии стали бросаться в глаза небольшие, совсем незначительные отличия, в том числе в лесном хозяйстве и на заставах. Что ни говори, характер у старых франконцев все тот же. Старикам положено хуже разбираться в настоящем, чем в прошлом, и я, вероятно, ошибаюсь, когда вижу, что нынешние люди менее красивы, чем были люди тогда, пятьдесят лет назад. А женщины, так уж тем более. Маленькие городки и деревни по дороге тоже, кажется, подурнели. Даже весьма определенно. Растущее фабричное производство вытесняет с рынка ремесленников, средний слой горожан стал беднее, и большие фабриканты нанимают пролетариат, а это уже совсем другие отношения, чем те, что складываются у мастера с подмастерьем. Изменить это вряд ли возможно, но задуматься об этом стоит. Крестьянина облагают все большими налогами, в то время, как ему лишь частично удается применять новые методы возделывания мелких культур. К этому надо еще добавить изменение уклада жизни крестьян. По дороге сюда я видел, как некоторые использовали коров в качестве ездового транспорта.