Егор Канкрин - Путешествие 1840 г.

Все эти дилеммы не дают прийти к общему мнению по поводу нового устройства общества и разделения сословий. В то время, как подобного рода конституционное деление иной раз при определенных условиях становится неизбежной необходимостью, поскольку иногда вернуть назад, под покровительство заботливого монарха, народ, во всеуслышание заявивший о своих правах и интересах на участие в государственной жизни, порой уже не представляется возможным. Демократия и подчинение не всегда хорошо ладят друг с другом, как это следует из многочисленных примеров истории многих стран, пока дух времени не заставит их это делать. Отсюда я делаю вывод, что укрепление позиций монархической формы правления в Европе со временем не только возможно, но и весьма вероятно.

Оппозиция! Постоянная оппозиция! Виги и Тори, доктринеры, консерваторы, либералы, радикалы, пропагандисты. Сколько тратится сил! Какой абсурд: конституцией предусматривается наличие постоянной, систематической оппозиции. Хорошее следует перенять, от плохого отказаться, неправильное исправить, бесполезное сделать полезным. Но с подобными полными оптимизма планами выходить на большое собрание… Глупо делать вывод о том, что наличие оппозиции как части системы является если не движущим механизмом, то, по крайней мере, полезным дополнением к конституции. Увы, это скорее лишь неизбежное зло, чем большое подспорье.

Все эти мои философские воздыхания, призваны показать мое отношение к предмету разговора. Но спросите меня прямо, и я отвечу, что предпочел бы жить в традиционной монархии, поскольку эта форма правления уменьшает риск вырождения и лишь изредка дает слабину ввиду особого настроения той или иной эпохи.

Вчера ближе к вечеру ветер стал дуть сильнее, а волны стали выше. Поэтому, чтобы на ночь глядя не плыть до Звинемюнде – наши северные светлые ночи уже проходят, – мы решили пристать в Кристиансоре, где можно было переночевать и осмотреться. Кристиансор – это крепость, находящаяся примерно в трех немецких милях от Борнхольма. Она стоит на трех маленьких островах: Кристинасхольм, с круглым донжоном, оснащенным батареями наверху, маяком и реющим флагом, резиденцией коменданта, так радушно принявшего нас, с церковью, ветряной мельницей и другими постройками, остров Фридрихсхольм, тоже с круглой, но мене оборудованной башней и другими постройками. Фортификации возведены из камня и известняка и прекрасно сохранились, как и немногочисленные здания. Значительный гарнизон крепости занимается также судостроением и рыболовецким промыслом. Между двумя островами среди утесов лежит совсем маленький третий остров. Гавань, образованная двумя островами, очень тихая, и хотя она и мала, но в шторм, случалось, могла укрыть до шестидесяти судов. Кристиансор – это одновременно и тюрьма для государственных преступников. Дикие гуси нагло плавают вдоль и поперек, поскольку их запрещено стрелять. Они гнездятся на островах, оставляя здесь в обилии так необходимые коменданту пух и перья.

Острова состоят из гранита, по обыкновению расколотого, закругленного сверху и как это видно во многих местах, заваленного набок на 37 градусов с юга на север. Некоторые экземпляры наводят на мысль о его родстве с тем гранитом, из которого сделаны сфинксы, что выставлены на набережной Невы перед академией искусств. В некоторых укромных местах среди скал жители разбили сады с цветами и рядами деревьев. Этот спор растительности с географической широтой особенно заметен на примере редкой листвы молодых вязов средней величины. Молодые деревца в одном из этих высоких садов так и остались, по сути, кустарником с колючими короткими сучьями вместо ветвей. В укромном, защищенном месте мы также обнаружили яблоню, грушу и абрикос, растущий на одной из скал. Все деревья побелены известью и выглядят очень плохо, словно больны каким-то странным недугом. Впрочем, даже цветы здесь являют лишь скупые признаки жизни.

Гарнизон состоит из датчан. Узнаю эту породу – тяжелые светловолосые северные немцы.

Море стало спокойнее. Мы покинули Кристиансор в 10 часов вечера и в 10 часов следующего утра уже подплывали к Свинемюнде. Когда мы достигли залива, ветер усилился, на небе появились тучи. В открытом море, вероятно, довольно сильно штормило.

Лоцман принес мне письмо, в котором российский консул сообщал мне о кончине прусского короля, случившейся 26 мая (8 июня). Это был последний из трех выдающихся монархов, которые определяли судьбу Европы в нашу великую эпоху. Мне довелось видеть их и в тяжелые, порою даже отчаянные времена, равно, как и в дни триумфов и славы. Мало кого из них судьба била так, как Фридриха Вильгельма III. Природа одарила его особой стойкостью к подобным ударам. Удача, слава, уважение и любовь, которые он снискал в последние двадцать пять лет своего правления пришли на смену его прежним лишениям. Он не был великим, а в последнее время не был даже и особо деятельным, но понимающим и добрым монархом. Ведь всем известно, что наибольшую заботу о народе проявляют обычно монархи уже в почтенном возрасте. Отдают ли они сами себе в этом отчет – это другой вопрос. Ясно лишь, что здесь мы имеем дело с классическим случаем. Новому правителю откроются новые горизонты.