Зиауддин Юсуфзай - Дайте ей взлететь. История счастливого отца

Взрослея, я начала замечать, насколько мои родители отличались от других: девочки из нашей школы со временем или вообще переставали ходить на занятия, или не появлялись в тех местах, где могли встретить мальчиков и мужчин. Мы лишаемся множества девочек и женщин в такого рода обществе, в котором мужчины решают, как женщинам жить и что им делать. Я видела удивительных девочек, которых принуждали бросить учебу и отказаться от их планов. Эти девочки так и не получили шанса стать самими собой. Но я не относилась к их числу. Я выступала там, где выступали только мальчики, и слышала, как мужчины вокруг шепчутся: «Этих девчонок надо держать отдельно!» Некоторым моим одноклассницам и подругам отцы и братья запрещали участвовать в школьных дебатах между мальчиками и девочками. Мой отец высказывался резко против такой позиции и всячески пытался ее изменить.

Отец мог принимать гостей у нас в доме, мужчин и стариков, и беседовать с ними. Я приносила им чай, а потом садилась рядом и слушала. Отец никогда не говорил: «Малала, ты же видишь, у нас тут взрослый разговор, мы обсуждаем политику». Он разрешал мне сидеть и слушать и, более того, высказывать собственное мнение.

Это очень важно, потому что девочка, растущая в окружении, где ее не принимают как равную, вынуждена бороться со страхом, что ее мечте не суждено осуществиться. Для миллионов девочек школа – гораздо более безопасное место, чем собственный дом. Дома их заставляют варить еду и убирать, да еще готовиться к замужеству. Даже для меня, с моими родителями, школа была безопасным местом, где не действовали принятые в обществе ограничения. В школе меня окружали мои чудесные учителя и мой чудесный директор, в классе сидели мои друзья, и все мы говорили об учебе, о наших мечтах и о нашем будущем.

Сложно выразить словами, насколько сильно мне нравилось ходить в школу, организованную отцом. Во время учебы я едва ли не физически ощущала, как мой мозг становится больше и больше. Я знала, что он наполняется новой информацией, всеми теми вещами, которые попадают ко мне в голову и расширяют мои горизонты.

Отец, вырастивший меня, и сегодня точно такой же. Он все тот же идеалист. Он не только школьный учитель, но еще и поэт. Иногда мне кажется, он живет в каком-то романтическом мире, полном любви к людям, любви к его друзьям, семье и всем человеческим существам. Мне не нравится читать стихи, но я понимаю его идеалистический настрой.

Люди, которые хотят изменить мир, зачастую сдаются слишком рано или даже не начинают. Они говорят: «Это слишком большая задача. Что я могу сделать? Чем помочь?» Но отец всегда верил в себя, в свою способность что-то изменить. Меня он учил, что даже помощь одному человеку нельзя считать слишком незначительным вкладом. Каждое доброе дело засчитывается. Успех для моего отца – это не только достижение цели. Это счастье от самого процесса, от работы, от помощи и от перемен.

Может быть, отцу пока что не удалось убедить весь мир относиться к женщинам с уважением, как к равным, но мою жизнь он точно изменил к лучшему. Он дал мне будущее, дал мне мой голос, дал мне взлететь!

Аба, смогу ли я когда-нибудь тебя отблагодарить?!

Многие люди спрашивают меня с любовью и добротой в сердце: «Каким моментом ты больше всего гордишься, Зиауддин?» Думаю, они ждут, что я отвечу: «Конечно, тем, когда Малала получила Нобелевскую премию мира», или «Тем, когда она выступала на заседании ООН в Нью-Йорке», или «Когда она встречалась с королевой».

Малалу уважают и почитают во всем мире, но я не могу ответить на этот вопрос, потому что он касается не Малалы как моего ребенка, а ее мирового влияния. Чем мне гордиться больше: ее встречами с королевой и главами государств или Нобелевской премией мира? Я не могу сказать.

Вместо этого я отвечаю на вопрос так: «Малала заставляет меня гордиться ею каждый день», – и говорю это абсолютно искренне. Моя Малала – это и девочка, с которой мы смеемся во время завтрака над ее шутками, гораздо более остроумными, чем мои, и девочка, которая ходила в самую обычную школу в Мингоре, в Пакистане, и тем не менее оказалась сильней вооруженных талибов.

Мне ни разу не доводилось видеть другого ребенка, настолько влюбленного в учебу. И хотя остальной мир может думать: «Ах, Малала, она такая умная!» – моя дочь временами не справляется с нагрузкой, как и все обычные студенты. Холодный английский день сменяется еще более холодной английской ночью – а мы, Юсуфзаи, привыкшие к жарким солнечным лучам, обжигающим кожу, ощущаем английский холод гораздо острей, – но Малала продолжает сидеть у себя в комнате, в свете настольной лампы, склонившись над книгой и нахмурив брови. Она учится, учится постоянно, и беспокоится о своих оценках.