Владимир Анисимов - Годы привередливые. Записки геронтолога

В один из последних дней нашего пребывания на целине кто-то неудачно упал и вывихнул руку в плечевом суставе. Бедолагу зачем-то положили на деревянный щит и понесли с объекта через весь поселок в расположение отряда. Собрался «консилиум». Советов было множество, но отрядный врач Алла Дворкина решительно пресекла дискуссии и сказала, что право решать, каким методом вправлять вывих, имеют только дипломированные специалисты, то есть она сама. Я заявил, что хотя не работал фельдшером после медучилища, но учился хорошо и помню, как надо вправлять вывих по Кохеру. Имя Кохера произвело впечатление на руководство отряда, и мы с Аллой сначала отрепетировали процедуру на добровольце, а затем я с первого раза успешно вправил плечо, заслужив от коллег, обступивших стол, на котором лежал пациент, возгласы одобрения, а от него самого достаточно крепкое словцо.

– Дай-ка я проверю, правильно ли вправлена рука, – подошел к столу кто-то из штаба, взял за руку несчастного, немного потянул и – о ужас! – вывихнул плечо снова, заслужив уже не одно крепкое слово из богатого лексикой родного языка. Пришлось вправлять руку снова, затем зафиксировать руку простыней и сделать инъекцию чего-то обезболивающего – наверное, пантопона.

И вот снова в степи стоит эшелон, к которому со всех сторон съезжаются в открытых грузовиках студенческие отряды. Загорелая, с выгоревшими светлыми волосами, с облупившимся носом, необыкновенно красивая Люська Антоневич чуть не сбивает меня с ног, обнимает и целует.

– Вовка, как я соскучилась!

Сзади стоит какой-то парниша и мрачно смотрит на эту сцену.

– Познакомься, Володя! Это – Герман. Герман – это Володя Анисимов, «пионерчик», я тебе о нем рассказывала, – знакомит Люся меня со своим будущим мужем, с которым мы на долгие годы стали добрыми друзьями. Собственно, с Германа Коропальцева у меня началась дружба с лэтишниками. Элла Брускина – ближайшая подруга Люси – вышла замуж за ближайшего друга Германа – Григория Черницкого, через них мы познакомились с Володей Сивковым, удивительно музыкально одаренным парнем, игравшим на гитаре и трубе, прекрасно певшим и знавшим множество песен. Их друг Лёнечка Осиновский тоже прекрасно пел и играл на гитаре. С Володей они состояли в хоре ЛЭТИ, слава которого гремела в Ленинграде.

Чем занять лето после 2-го курса, у меня раздумий не было: конечно, ехать на целину. В комитете комсомола, где шла запись в ССО (студенческие строительные отряды), висело объявление: в ССО других вузов города требуются отрядные врачи, годятся студенты младших курсов, имеющие дипломы медсестры или фельдшера. Когда я подал заявление, то в анкете указал, что имею среднее медицинское образование. Мне предложили поехать отрядным врачом с каким-либо отрядом Ленинградского политехнического института им. М. И. Калинина. Я приехал в комитет комсомола Политеха, нашел штаб ССО, где меня познакомили с командиром ССО физико-механического факультета ЛПИ. Так я во второй раз поехал на целину, но на этот раз не со своим институтом.

В поезде познакомился с новыми товарищами. Хорошо пели, но песни были другие, которых не пели мои друзья-медики и лэтишники. Привезли нас в голую степь, где стояло несколько больших, на 20 человек, палаток, которые успели установить приехавшие несколькими днями раньше квартирьеры. Где-то в километре от нашего палаточного лагеря виднелся казахский поселок. Было жарко. Первоочередной моей задачей было обеспечить отряд питьевой водой. Местный бригадир-казах подвел меня к трактористу, к колесной «Беларуси» которого была прицеплена цистерна с насосом.

– Вот, доктор, поезжай с Мишей в посёлок, там колодец хороший, наберешь воды.

Подъезжая к колодцу, я стал свидетелем потрясшей мое медицинское сердце картины: на телеге, запряженной неопрятной лошадкой, к колодцу лихо подкатил казах в лохматой шапке, снял с телеги ведро, сбил со дна комок грязи или навоза, привязал к ручке навозную веревку и забросил ведро в колодец. Набрав воды, он отпил из ведра, отвязал веревку, остальное вылил в какой-то жбан и лихо укатил, разогнав стадо гусей.

– Миша, – обратился я к трактористу, – здесь мы воду брать не будем. Нет ли поблизости другого колодца?

Миша сказал, что в трёх километрах за прудом находится пионерский лагерь, где есть чистый колодец. Приехали в лагерь. Начальник лагеря объяснил мне, что дебет колодца невелик и воды едва хватает для нужд пионерлагеря. Видя мое разочарование, он рассказал, что есть недалеко старый заброшенный колодец, в нем была хорошая вода, но его нужно почистить. Колодец был с крышкой и воротом, но бревенчатые стены его были темны и склизки. Миша откачал насосом всю воду из колодца, я спустился в него на старой цепи, выгреб со дна весь мусор и скопившуюся грязь, которую в ведрах вытаскивал наверх Миша. Дно мы засыпали чистым песком, благо его было много поблизости, навесил на крышку замок, который одолжил мне начальник лагеря, и запер его на ключ. Он разрешил нам набрать немного воды из действующего колодца. Вечером мы с Мишей снова поехали в пионерлагерь, открыли колодец, который уже заполнился водой, откачали всю воду, я бросил на дно горсть таблеток с дезинфицирующим составом для питьевой воды, которыми нас снабдили еще в Ленинграде. Наутро воду уже можно было пить. Я передал ключ от колодца Мише, и он снабжал нас отличной питьевой водой – ни одного случая гепатита или кишечной инфекции в отряде не было.