Артем Драбкин - Десантники

Уже через две недели после прибытия в бригаду начались прыжки с парашютной вышки в Мытищах. Параллельно мы изучали подвесную систему парашюта. Прошло еще две недели, и уже в районе Медвежьих Озер начались прыжки с аэростата. В корзину аэростата сажали инструктора, и трех десантников тросами поднимали на высоту 1200 метров… и, как говорят, – «пошел!». Так прошел еще один месяц, и у нас начались прыжки с ТБ-3 с разных высот.

Народу много разбилось на учениях?

Кладбище мы за собой оставили большое. Было три крупных трагедии во время подготовки десанта. В ТБ-3 «набивали» для прыжков до 50 человек. Когда первый раз отрабатывали ночное десантирование на лес. Многие угробились и многие покалечились. Один раз, кажется, в 3-м батальоне, по ошибке сбросили часть ребят в воду широкого озера. Все они потонули.

Еще у нас случилась неудачная выброска при шквальном ветре в соседней бригаде. Об этой неудаче я не могу рассказывать, так как не помню точных деталей этого происшествия, и зря не хочу что-то сообщать. Как потом шептались – летчиков за этот сброс просто расстреляли по приговору трибунала. Но так ли это было на самом деле и что там конкретно произошло, я не вспомню уже сейчас…

Да и на простых тренировочных прыжках часто бились. Стропы у ребят путались… Все тренировочные прыжки совершались с основным и запасным парашютом. Но хочу заметить, что парашютно-десантная подготовка в бригаде была поставлена хорошо и грамотно. Инструктора во главе с Белоцерковским оказались суперпрофессионалами. Чтобы избавить нас от страха прыжка, они постоянно демонстрировали нам какие-то сложные, чуть ли не акробатические прыжки. Парашюты-то ведь у нас были не только с принудительным раскрытием. Дошло до того, что в самолет рядом с будущими десантниками садились врачихи с бригадного санбата и прыгали вниз, держа в руках букетик цветов и тем самым показывая нам пример. Вы же знаете мужскую психологию: «как это баба прыгнула, а я не смогу?!»

Как поступали с «отказчиками»? Какая прыжковая «норма» существовала?

Всех «отказчиков» на формировке без долгих разбирательств отправляли в штрафные роты.

Понимаете, не все бойцы хотели быть десантниками. Находились и такие, некоторые предпочитали скорее смерть на земле в пехотном бою, чем красоваться мертвым со значком парашютиста на гимнастерке.

Я помню первый прыжок с аэростата. Лебедки подняли «корзину». Первым должен был прыгать здоровенный мужик, лет тридцати пяти. Инструктор дает команду: «Пошел!». Мужик оцепенел от страха, руками за край «корзины» вцепился, лицо – белое как стена. Инструктор орет: «Не прыгнешь, в штрафную пойдешь!» Солдат окаменел. И вдруг щупленький инструктор каким-то резким движением выкидывает солдата через дверцу «корзины».

Мы сразу поняли, что с нами шутить не будут.

Прыгнули, приземлились. Смотрим: идет этот мужик, целый и счастливый, и заявляет: «Здорово получилось!» В моем подразделении служило несколько ребят, которые попали к нам после фронта. Один из них оказался даже орденоносец. Они так и не смогли преодолеть страх прыжка. Десант – он не для всех.

Кто служил в батальонах, сделали по пятнадцать – двадцать прыжков, мы же, истребители танков – по десять прыжков.

Но встречались и такие, которые сделали всего по одному или два прыжка… Были такие…

Скажу одно: перед прыжком в тыл врага «отказчиков» в бригаде не было. Все пошли на смерть.

Какая была стрелковая подготовка десантников?

Стрелковая подготовка была на уровне. Противотанковый дивизион имел на вооружении карабины, в батальонах было автоматическое оружие. Стреляли мы много, патронов не жалели. Причем стрелять на научили метко. Но я не помню такого, чтобы кто-то из нас ходил со снайперской винтовкой.

Ориентирование в ночном лесу проходили?

Было и такое. Нам объяснили, как читать карту. Например, нас, радистов, развозили по парам по лесам. Мы должны были выйти на связь друг с другом, а потом достичь заранее определенной точки встречи. Подобные учения были как ночные, так и дневные. Мы их всегда ждали. Особого контроля за временем выполнения этого учебного задания не проводились. Так мы, помню, повадились ходить в деревушки для того, чтобы у крестьян самогоночки попить и так далее.

Насколько сильной была дисциплина в Вашем дивизионе? Как солдаты относились к командному составу?

Сказать, что дисциплина была «драконовской», я не могу, но и вольницы особой не наблюдалось. Командир нашего дивизиона оказался сущим зверем. Подходит кто-нибудь к нему с докладом и уже заранее знает, что сейчас командир наорет на него, обматерит него до пятого колена, пообещает расстрелять и т. д. И не важно, с чем к нему солдат обратился. Он на нас орал просто «на автомате». Его ненавидели.