Олег Михайлов - Куприн

Москва. 26.VI. 1937.

«...Папа тоскует без тебя, кажется, больше меня — по нескольку раз в день спрашивает: да когда же она приедет?»

Приедет? Куда? В Москву? Но Ксению Александровну, Кису, по-прежнему увлекала артистическая карьера, «синема», свет юпитеров, поклонение, мужчины, слава. Понимая это, Елизавета Морицовна осторожно писала ей:

Голицыно. 12.VIII.1937.

«Милая моя единственная дочка!

Прочитав твоё письмо, где ты пишешь, что сделалась настоящей звездой, я долго плакала — и от радости, и от тревоги за тебя. Ты в таком возрасте, когда у родителей нет права вмешиваться в дела своих детей.

Я, конечно, счастлива, что ты упорным трудом добилась признания: это была цель твоей жизни — и, конечно, всякого артиста. Но об одном хочу тебе сказать. Пусть от славы не кружится у тебя голова. Живи скромно, не делай долгов, будь осторожна с людьми.

Сердце моё болит, и я тоскую без тебя, но если ты будешь по-настоящему счастлива, то и мы с папой будем счастливы...»

А Куприн всё повторял:

— Передай отцовское повеление дочери, чтобы ехала в родительский дом!..

Он уже скучал по людям, не понимал, отчего вокруг никого нет, кроме верной «мамочки». И очень обрадовался тому, что 30 августа, в день его именин, в Голицыне приехала Мария Карловна.

Куприн настолько окреп, что сам добрел до станции. Там, на платформе, Елизавета Морицовна дала ему букет из астр и хризантем, чтобы он вручил цветы своей первой жене. Потом все трое потихоньку пошли к дому. Елизавета Морицовна вела Куприна под руку, он часто спотыкался. Мария Карловна негромко спрашивала:

— Лиза, а что, Киса не приедет к вам?

— Ах, у неё своя жизнь, — с грустью отвечала Елизавета Морицовна.

— Ты здесь, Маша? — с беспокойством спрашивал время от времени Куприн.

Новое ухудшение здоровья наступило осенью. После того как Куприна привезли 7 ноября 1937 года на Красную площадь смотреть военный парад, у него началось воспаление лёгких. До середины декабря он оставался в «Метрополе», а потом его отправили в Ленинград, где Куприн получил квартиру на Лесном проспекте. К тому времени, не дождавшись его приезда в Гатчину, скончался старый приятель Куприна художник Щербов. Куприн ещё успел пожить некоторое время там, но не в своём зелёном домике — его не успели освободить, — а на маленькой дачке у вдовы архитектора Белогруда. Болезнь и слабость усилились. Врачи решили срочно перевезти Куприна в

Ленинград. Когда за ним приехала санитарная машина, Александра Александровна Белогруд побежала на бывший участок Куприных и поспешно набрала в корзиночку потомков когда-то посаженной писателем клубники «виктории».

— Из вашего сада, Александр Иванович, — сказала она, поставив в машине у изголовья Куприна сочные ягоды.

Но тот мог только улыбнуться.

Врачи поставили диагноз: рак пищевода. Когда Куприн очнулся после операции, то первыми словами были:

— А дочка где? Моя Ксения?

Елизавета Морицовна показала ему фотографию, и он сказал:

— Какая она у нас красивая...

Когда-то, заболев в молодости, Куприн говорил, что, умирая, хотел бы, чтобы любящая рука держала его руку до конца. Его желание исполнилось. Елизавета Морицовна не отходила от мужа ни на минуту. И, несмотря на слабость, Куприн все свои оставшиеся силы вкладывал, чтобы крепко-крепко держать маленькую ручку своей жены. Так крепко, что её рука затекала. Он говорил, уже в полузабытьи:

— Я не хочу умирать... Жизни мне хочется... Ксению скорее позови... Я не могу без неё больше...

Потом перекрестился:

— Прочитай мне «Отче наш» и «Богородицу»...

— «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобой; благословенна Ты в жёнах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших...»

Куприн молился и плакал.

— «Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без нетления Бога Слово рождшую, сущую Богородицу Тя величаем».

— Чем же я болен? — вдруг, словно очнувшись, спросил Куприн. — Что же случилось? Не оставляй меня... Вот-вот начинается!.. Не уходи от меня... Мне страшно...

Елизавета Морицовна отправила Марии Карловне телеграмму в Москву: «Сашеньке плохо», а затем — «Немедленно выезжай!». Куприн был уже без сознания. 25 августа 1938 года он скончался.

Гроб был установлен в большом зале Мраморного дворца, на набережной Невы. Менялся почётный караул. Потом вдруг его поспешно перенесли в маленький зал, где было очень тесно. Из литературного мира были ленинградцы Зощенко, Слонимский, из москвичей — лишь поэт Луговской. На улице собралась тысячная толпа проститься с писателем, но доступ к нему был невозможен. Милиция никого не пропускала.