Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

У нового министра обороны маршала авиации Шапошникова побывало несколько делегаций. Они требовали немедленно отдать ненавистного генерала под суд.

Шапошников на это не решался. Он поручил начальнику Генштаба объявить свой приговор Филатову: куратором «Военно-исторического журнала» был Генштаб. Следовательно, НГШ и должен был принимать меры. Хотя, естественно, решающее слово оставалось за министром.

Филатов был приглашен к Лобову.

Осунувшися и бледный, он ждал приговора.

Порученец Лобова пригласил генерала Филатова в кабинет начальника Генштаба. Было понятно, что через несколько минут к его званию «генерал» добавится слово «запаса»…

Мне хотелось спасти Филатова. Пошел к Золотареву. Владимир Антонович был в курсе дела и переживал не меньше меня.

— Уже ничего не сделаешь, — сказал он. — В аппарате Шапошникова, говорят, заготовлен приказ об увольнении Виктора Ивановича. Лобову министр поручил объявить приговор. Владимир Николаевич и так тянул резину сколько мог…

Парадокс этой драмы состоял в том, что два очень уважаемых в армии человека волею обстоятельств оказались в ситуации, когда они должны были встать по разные стороны баррикады…

О чем они говорили там, в кабинете Лобова?

Хотелось услышать их разговор хоть краем уха. Из кабинета Золотарева я выскочил в приемную начальника Генштаба. Скучал дежурный, глядя в телевизор. Стояла в белом халате медичка, поглядывая на часы.

— Что случилось? — спросил я. — Владимиру Николаевичу плохо?

— Не знаю. Мне пять минут назад позвонили, попросили принести ему таблетки.

У меня появился прекрасный шанс проникнуть в кабинет Лобова.

— Чего же вы ждете, — возмущенно сказал я белому халату, — немедленно давайте сюда таблетки!

Женщина с удивлением протянула мне маленькую пачку. Дежурный открыл рот. Он не успел его закрыть, как я уже нырял в лобовскую дверь.

… Они сидели в дальнем углу кабинета.

Все, что я услышал из уст НГШ: «Надо бы тебе в отпуск…»

Лобов повернул голову в мою сторону и, не дослушав уставного обращения, строго произнес:

— В чем дело, товарищ полковник?

— Таблетки, товарищ генерал армии.

— Я не просил у вас никаких таблеток.

— Медсестра сказала, что от вас позвонили и…

— Положите на стол и будьте свободны.

Я неспешно направился к столу НГШ, надеясь услышать еще хоть фразу, хоть какой-то обрывочек разговора. Но оба молчали.

— Да быстрее же! — раздраженно крикнул Лобов.

Я почти выбежал из кабинета…

В тот вечер поговорить с Филатовым мне не удалось. Позже спросил его о содержании разговора с Лобовым. Генерал взорвался…

То был явный перебор в сугубо филатовском стиле.

Я рассказал Владимиру Николаевичу о мнении Филатова.

— Передай ему, что, несмотря на все его колючие и даже оскорбительные выпады в мой адрес, я его не перестаю уважать как журналиста и как генерала…

… Осенью 1991 года Лобов стал прорабатывать тезисы статьи о военно-политической ситуации в Европе после распада Организации Варшавского Договора. Его волновал «фактор НАТО». Он говорил, что крайне важно предвидеть тактику и стратегию поведения блока в новых условиях и принять упредительные меры…

Я слушал его неспешный рассказ о военно-политических проблемах и ловил себя на мысли, что этот человек словно маковое зернышко держит на ладони земной шар…

Тогда начальник Генштаба сказал мне: «До конца века у России отобьют большинство военных союзников, а НАТО «проглотит» большинство бывших соцстран. Армию наполовину разворуют и от невозможности содержать — сократят. Остальная будет продолжать рассыпаться по мере того, как часто будут кричать о «реформе» и менять министров…»

То была лекция по искусству военного предвидения.

Когда во время первого зарубежного визита в Великобританию Лобов закончил выступление перед генералами и полковниками Королевского военного института, они долго аплодировали ему стоя. Легендарный английский фельдмаршал Винсент в одном из своих интервью скажет:

— Я много читал и слышал, что в России есть умные генералы. Теперь я видел одного из них…

Но это будет потом…

А тогда, осенью 1991-го, я гордился, что у меня такой начальник Генштаба.

Американский генерал из Пентагона, которого я сопровождал до лифта после встречи с Лобовым, сказал мне плохо по-русски:

— У вашего Лобова балшой лобь.

Я знал это гораздо лучше американца.

Тогда я только начинал догадываться, что вокруг Лобова уже плетутся нити заговора.