Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Я позвонил специалистам в Главное управление военного бюджета и финансирования МО и попросил их раскрыть суть «фокуса», проделанного Лившицем. Наши спецы объяснили, что министр финансов был… прав, когда говорил, что в августе деньги Вооруженным Силам все-таки поступали. Но то были не плановые бюджетные поступления за август, а долги аж за май и июнь… Я с облегчением вздохнул и стал звонить на НТВ, требуя опровержения. Бесполезно. На НТВ свои «правила игры»…

После кратковременного шума в прессе мало что изменилось. Я хорошо знал: все предыдущие министры обороны начинали рабочий день с получения информации с Центрального командного пункта. При Родионове порядок изменился: первый доклад — от главного военного казначея. Потом — ЦКП. Время шло — ситуация не менялась. Тогда Родионов решил созвать коллегию МО.

За многие годы работы в МО и ГШ мне доводилось быть на многих совещаниях на «высшем уровне». Но такого взрывоопасного не помню. Министр начал с того, что зачитал присутствующим несколько шифровок от командующих войсками военных округов и флотов. Таких шифровок в МО, наверное, не поступало даже в годы Великой Отечественной войны. То был даже не крик, а стон. То был зов умирающей армии о помощи.

Я никогда еще не видел министра столь мрачным и расстроенным.

— У меня создается впечатление, — говорил он, — что процессом уничтожения Вооруженных Сил кто-то целенаправленно руководит…

Генералы согласно кивали головами. Их выступления в еще более мрачных тонах дополняли шифровки. Наверное, за всю свою историю кабинет министра обороны страны не слышал таких страшных цифр и фактов. Коллегия постановила принять Обращение к президенту, правительству, парламенту, Совету обороны и Совету безопасности.

Хорошо помню, как готовился окончательный текст Обращения, — сам принимал в этом участие. В кабинете министра присутствовали два его первых заместителя — генерал армии Михаил Колесников и Андрей Кокошин, а также исполняющий обязанности начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-лейтенант Юрий Балуевский — человек, что называется, со светлой головой и основательной взвешенностью суждений. Родионов в то время часто вызывал его «на совет»: все знали, что министр особо ценит профессионализм Юрия Николаевича. Такой же расположенностью министра пользовались и многие другие «светлые головы» — поверхностных людей он не привечал.

Родионов читал текст Обращения вслух и после каждого абзаца спрашивал у своих ассистентов:

— Ну как, пойдет?

Текст был убойный. Начальник Генштаба Колесников и Кокошин переглядывались и замечали, что «надо бы чуточку ослабить» или «тут следует уйти от резкости»… Судя по всему, грозный тон Обращения серьезно обеспокоил только министра финансов: он примчался к Родионову почти в полночь, а уже на следующее утро ликование прокатилось по кабинетам МО: «Лившиц раскошелился почти на полтора триллиона рублей!» Больше всего, как мне показалось, обрадовались стоящие на постах прапорщики: их денежное содержание было мизерным, у многих жены сидели с маленькими детьми.

Но недолго музыка играла. Проходит месяц — и опять та же картина. Тогда Родионов пошел еще на один опаснейший для своей карьеры шаг: он собрал коллегию Минобороны почти в полном составе и добился ее приема у председателя правительства.

Недобрые языки тут же приклеили этой акции кличку «генеральский бунт», хотя Черномырдин потом признался, что ему на многое открылись глаза и что давно было нужно вот с такой запредельной откровенностью поговорить с генералами. Финансирование армии стало понемногу оживляться. Но и этот квелый ручеек вскоре опять стал пересыхать.

И опять Родионов выступал с леденящими душу речами в правительстве, в парламенте, на Совете обороны Многие сочувствовали, мало кто помогал министру расслабить финансовую удавку на тощей шее армии. Родионов настоял на том, чтобы ему была предоставлена возможность выступить в верхней палате парламента. Было четко оговорено время — 15.00. Министр прибыл в назначенное время, сел в первом ряду и стал ждать. Обсуждался вопрос об обстановке в Чечне. Завгаев сообщает депутатам леденящие душу факты: вырезаются целыми семьями «пособники оккупационного режима», человеческие головы насаживаются на колья, по всей территории республики возводятся огневые позиции, завозится большими партиями оружие. Проблема не менее серьезная, чем недофинансирование армии. Родионов ждет, поглядывая на часы. В Чкаловском стоит «под парами» самолет — ждет инспекторского вылета министра на Дальний Восток. Проходит час, второй, третий. Похоже, надо переносить вылет на более позднее время. Подхожу к Игорю Николаевичу, спрашиваю, что будем делать. Он говорит: