«Я ПОНИМАЛ, НА ЧТО ИДУ…»
Родионов возглавил армию в период ее полураспада. В то время, когда в кабинетах и коридорах МО и ГШ, как во всей армии, с очень жестокой иронией шутили: «Труп уже холодный, но ядерный пульс еще прощупывается». И это после того, как четыре года подряд министр обороны Павел Грачев исправно докладывал в Кремль о крепнущей боеготовности Вооруженных Сил и победной поступи реформы (хотя правды ради стоит сказать, что в последнее время своего пребывания на министерском посту и Павел Сергеевич уже не скрывал от президента суровой правды о положении в армии). Когда же Ельцин перестал доверять бодряческим рапортам с Арбата, Грачев вынужден был признать: без достаточного финансирования реформы быть не может.
— Пал Сергеич, — сказал ему тогда президент, — есть такие участки реформы, которые можно двигать без денег.
Родионову было велено двигать не участки — всю реформу без денег. Ему давали задание перехитрить самого страшного врага армии — полупустую военную казну и при этом придать современный облик своему войску. Чтобы согласиться на это, надо быть «русским камикадзе», добровольно положить голову на плаху.
Человек с таким жизненным и служебным опытом вряд ли не понимал, какой тяжелый крест он взвалил на себя и что именно ждало его там, на вершине Голгофы…
Но он согласился.
— Если бы я не видел света в конце тоннеля, — сказал вскоре после своего назначения Родионов, — то не согласился бы возложить на себя обязанности руководителя военного ведомства.
Свет оказался призрачным.
Однажды знакомый писатель попросил Родионова объяснить, почему он решился на такой рискованный во всех отношениях шаг.
— Я не могу объяснить это свое решение с научной точки зрения, — сказал министр, — мне гораздо проще сделать это с чисто человеческой. Безусловно, я бы мог положить на стол президенту рапорт об увольнении, повесить генеральский китель на гвоздь, надеть домашние тапочки, взять кота Федьку на колени и кропать потихоньку мемуары… Согласитесь, очень мало приятного в положении карася на раскаленной сковородке. Я хорошо понимаю, на что иду. Покинуть «поле боя» тогда, когда твоей армии так тяжело, — для меня равносильно предательству. И если мне удастся хоть на метр, хоть на один миллиметр вытащить военную машину из трясины, я буду считать свой последний долг выполненным.
Потому не сразу и дал согласие Ельцину стать министром обороны. Хорошо понимал, какое гигантское разваленное хозяйство ему достается, сколько проблем сваливается на его голову. Когда делился своими сомнениями с единомышленниками, те говорили: «Если не ты, то может прийти человек, который завершит уже начавшийся развал. Ты хоть его останови…»
ДОЛГИ
Когда Родионов возглавил МО, долг государства армии «подкрадывался» к рубежу в 25 триллионов рублей. Подождав с месяц обещанной помощи и получив фигу, министр пошел в атаку Сначала ежедневно рассылал во все инстанции суровые письма. Не помогало. В августе 1996 года министр вызвал меня к себе и показал сводную ведомость финансирования силовых структур по месяцам. Вооруженным Силам деньги выделялись хуже всех. Напротив графы «август» вообще стоял ноль.
Я спросил у министра, не деза ли это. Не верилось, что Минфин может так издеваться над армией. Родионов бросил:
— Абсолютная правда. Источник проверенный.
Стали решать, что делать.
Опять звонить Черномырдину, Лившицу и возмущаться? Уже было. Что толку! Мало-помалу сошлись на том, что надо «светить» документ в прессе — это все, что можно выжать из него. Пусть народ знает правду и сам судит об истинном отношении властей к армии. В последний момент кто-то из наиболее осторожных советчиков министра засомневался:
— Игорь Николаевич, не сделаем ли себе хуже? И вам новые неприятности. Опять звонки, опять упреки. Может, еще потерпим?
Родионов сухо резанул:
— Обо мне не беспокойтесь. Мы, может, и потерпим, а в войсках офицеры в солдатские столовые уже на довольствие становятся. Хлеб домой носят!
Документ мы «светанули». Шум пошел. В тот же день Киселев (по недоумию или в насмешку) пригласил в передачу «Герой дня» министра финансов РФ Александра Лившица и попросил прокомментировать сообщение пресс-службы Минобороны.
Каково же было наше удивление, когда Лившиц вдруг заявил, что «этого не может быть» и что «в августе армии деньги все-таки выделялись».
Получалось, что пресс-служба попросту врала. А вместе с ней, естественно, и руководство Минобороны. Тут уж дело касалось нашей чести. В равной степени и чести министра.
Читать дальше