Игорь Суриков - Сапфо

Конечно, пресловутый женский вопрос слишком долго и слишком явно доминировал в сознании ученых, занимающихся гендерной проблематикой, а отказываться от устоявшихся стереотипов всегда бывает нелегко. Но это необходимо.

В связи с гендерной историей мужчин, которая только-только обретает право на существование и делает свои первые шаги, нередко тоже встречаемые со скептицизмом, в категориальном аппарате науки о гендере появляются такие понятия, как маскулинность, маскулинная идеология (от лат. masculinum, что в грамматике означает мужской род). Признаться, автору этих строк подобные выражения пока еще несколько режут слух, но это, очевидно, связано только с их новизной и непривычностью; такова, наверное, судьба всех впервые вводимых терминов, а впоследствии, со временем, они приживаются в научном обиходе и становятся общепринятыми, уже не вызывающими недоуменных вопросов.

Так вот, мир древнегреческого полиса — это сугубо маскулинный мир, в котором для женщин уготована специфическая ниша, и уготована она, если можно так выразиться, по остаточному принципу: представительницам «прекрасного пола» было дано то, что по какой-либо причине не взяли себе мужчины. Впрочем, само выражение «прекрасный пол», столь часто применяемое нами именно к женщинам, для античного грека прозвучало бы в этом смысле, пожалуй, абсурдом. Для него «прекрасный пол» — это безусловно мужчины и только мужчины.

Вот перед нами короткая, афористично-четкая фраза, сохранившаяся у выдающегося историка Фукидида и принадлежащая не менее выдающемуся афинскому государственному деятелю Периклу: «Та женщина заслуживает величайшего уважения, о которой меньше всего говорят среди мужчин, в порицание или в похвалу» (Фукидид. История. II. 45. 2).

Приведенная цитата — отрывок из знаменитой «Надгробной речи» Перикла, произнесенной в 431 году до н. э. Вся эта речь и в целом имеет колоссальное значение: она является лучшим, наиболее значимым памятником древнегреческой демократической идеологии. В ней нарисован стройный космос идеального полиса, с присущей этому космосу системой категорий, норм и ценностей. В текстах такого рода каждая фраза необычайно весома, воплощает в себе общепринятые аксиомы публичного дискурса: оратор говорит то, что ожидает услышать от него аудитория, с чем она безоговорочно согласна. Иными словами, перед нами не частное мнение Перикла или Фукидида, а устоявшийся в обществе взгляд. Согласно этому взгляду, как видим, главным достоинством женщины является ее максимальная «незаметность» [23] Ср.: Schaps D. The Woman Least Mentioned: Etiquette and Women’s Names // Classical Quarterly. 1977. Vol. 27. No. 2. P. 323–330. .

Разумеется, «Надгробная речь», как и любой текст такого рода, отражает не действительность, а идеал, не практику, а скорее теоретические принципы. Но ведь именно принципы для нас в данном случае и важны. Ясно, что в реальной жизни предписанный здесь норматив для женщин не реализовывался со всей жесткостью. В частности, по иронии судьбы, тогдашняя супруга самого Перикла — известная Аспасия [24] Об Аспасии и ее отношениях с Периклом см.: Кравчук А. Перикл и Аспасия. М., 1990; Henry М. М. Prisoner of History: Aspasia of Miletus and her Biographical Tradition. Oxf., 1995. — всем стилем своего поведения менее всего соответствовала этому нормативу: она была постоянно на виду, а ее имя — у всех на устах [25] Connor W. R. Thucydides. Princeton, 1984. P. 67. .

Но Аспасия ведь и была не афинской гражданкой, а уроженкой Милета, поэтому сказанное на нее не должно было в полной мере распространяться; впрочем, и ее, по мнению демоса, чрезмерно активная роль в общественной жизни Афин вызывала ярко выраженное неприятие и отторжение [26] Суриков И. Е. Женщины в политической жизни позднеархаических и раннеклассических Афин: истоки феминизма или матримониальная традиция? // Античный мир и его судьбы в последующие века. М., 1995. С. 45–46. , вылившееся в конце концов в организованный против нее судебный процесс, когда ее едва-едва смог защитить сам Перикл ( Плутарх . Перикл. 32) [27] О суде над Аспасией (конец 430-х годов до н. э.) в контексте других скандальных судебных процессов этого времени см.: Prandi L. I processi contro Fidia, Aspasia, Anassagora e l’opposizione a Pericle // Aevum. 1977. Vol. 51. Fasc. 1/2. P. 10–26; Raaflaub K. Den Olympier herausfordern? Prozesse im Umkreis des Perikles // Große Prozesse im antiken Athen. München, 2000. S. 97–113. . При этом ее влияние на главу государства систематически преувеличивалось и современниками, и позднейшими авторами по сравнению с тем, которое имело место на самом деле.