Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 1. Сын врага народа

Прочитав протокол допроса Стальгорова М. Ф. вместе с моим внуком-юристом, мы пришли к выводу, что никакой контрреволюционной деятельности Стальгоров М. Ф. не вел. Учитывая все его показания, можно было инкриминировать ему только халатность. К слову, в группе арестованных помимо моего отца и районного ветврача был также зоотехник совхоза «Ударник». Так вот, моего отца и ветврача осудили за контрреволюционную деятельность (вредительство) и дали 15 и 20 лет ИТЛ, а зоотехнику инкриминировали как раз халатность и дали всего 1,5 года ИТЛ, после чего тотчас выпустили на свободу, поскольку он уже отбыл этот срок за время следствия. Я считаю, что подобного наказания заслуживали и остальные осужденные. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда БССР от 17 ноября 1939 года приговор Минского областного суда был отменен, и дело направлено для доследования. У меня есть копия решения этого суда. Коллегия Верховного суда по уголовным делам состоялась по протесту прокурора Белоруссии. Протест мотивировался тем, что материалов следствия недостаточно для обвинения арестованных. Главным образом, потому что не проводилось ветеринарной экспертизы причины падежа скота. Однако необычно то, что в копии приговора Верховного суда после основного текста приговора дописано другим почерком, что мерой пресечения остается арест. Это наводит на мысли о каком-то подлоге. Приговор Минского областного суда отменялся полностью для всей группы. Следователю, ведущему это дело, необходимо было провести более глубокое расследование, в том числе организовать ветеринарную экспертизу с привлечением ученых. Это был достаточно большой объем работы.

В это же время в Смоленской области проходил абсолютно аналогичный судебный процесс над «Ветврачами-вредителями». Он описан Мишагиным, бывшим в то время адвокатом. Мишагин пишет, что с этим делом «Ветврачей-вредителей» и решением Смоленского областного суда он сам побывал на приеме у Генерального прокурора СССР Вышинского. Именно Вышинский спросил у Мишагина: «А была ли ветеринарная экспертиза?». Мишагиг ответил, что никакой экспертизы не было. Вышинский сказал Мишагину, что Генеральная прокуратора разберется, и, если действительно экспертизы не было, будет опротестовывать приговор. Мишагин пишет, что Генеральная прокуратура СССР опротестовала приговор по делу «Ветврачей-вредителей» в Смоленской области, и в конечном итоге все арестованные по этому делу были выпущены на свободу. Я полагаю, что опротестование прокуратурой Белоруссии решения Минского областного суда было также связано с решениями Генеральной прокуратуры СССР. И результат дальнейшего расследования был одинаковый, то есть все арестованные и приговорённые к длительным срокам заключения ветврачи и зоотехники были оправданы за отсутствием состава преступления и были выпущены на свободу. Подтверждением этого является и то, что я видел в декабре 1939 года в доме у родителей Михаила Стальгорова осужденного ранее с ним ветврача Старобинского района. Он ехал из Оршанской тюрьмы к себе домой и заехал к родителям Михаила Стальгорова. Это было ночью или вечером. Я встал с постели и слушал, что рассказывал этот бывший арестованный. Он сказал отцу и матери Михаила Стальгорова, да, пожалуй, и мне, что они все оправданы и отпущены на свободу. Но Мишу Стальгорова начальник тюрьмы отпустить не может, так как Миша избитый лежит в тюремной больнице без движения.

В начале января 1940 года родители моего отца получили письмо от медсестры тюремной больницы города Орша. В письме она написала, что Миша умер. Я жил тогда у бабушки с дедушкой и видел это письмо, хотя читать написанное от руки я ещё не мог. Официальных же известий ниоткуда не было. Моя мама также видела и читала это письмо. Я до сих пор не понимаю, почему не был отпущен на свободу мой папа. Ведь начальник тюрьмы должен был сообщить его родителям или жене, что он болен и что они могут забрать его из тюрьмы, так как он должен быть на свободе. Держать оправданного человека в тюрьме начальник тюрьмы не имеет права – он должен был либо отдать его родителям, либо перевести в обычную гражданскую больницу.

В 2002 году я подал заявление в Генеральную Прокуратуру Республики Беларусь с просьбой о реабилитации моего отца. Генеральная Прокуратура реабилитировала его и прислала мне соответствующее свидетельство о реабилитации Стальгорова Михаила Флорентьевича за отсутствием состава преступления.